Говард Лавкрафт - Случай Чарльза Декстера Варда

Короче говоря, зимой 1919-1920 года в характере Чарльза Варда произошла бесспорная перемена; он внезапно прекратил свои изыскания по истории колониального периода и со всей страстью погрузился в тайны мистических наук как на родине, так и за границей, время от времени вновь начиная поиски могилы своего отдаленного предка.

Однако доктор Виллетт ни в коей мере не разделял мнения Лаймана, основывая собственное заключение на близком и длительном знакомстве с пациентом и неких рискованных исследованиях и ужасных открытиях, которые были им сделаны за последнее время. Они оставили на нем глубокий след; голос его прерывается, когда он говорит о них, и рука дрожит, когда пытается их записать. Виллетт допускает, что изменения, происшедшие в 1919-1920 годах, ознаменовали начало прогрессирующего ухудшения, завершившегося в 1928 году страшным и неестественным перерождением, то на основе личных наблюдений считает, что нужно отмстить более тонкое различие. Откровенно признавая, что Чарльз всегда отличался неуравновешенным характером и был склонен слишком бурно реагировать на окружающее, он отказывается согласиться с тем, что происшедшая ранее перемена отмечает действительный переход т здоровья к болезни; вместо этого он склонен поверить утверждению самого Варда, что тот открыл или воссоздал нечто, оказывающее глубокое и удивительное воздействие на человеческую природу.

Доктор Виллетт уверен, что истинное безумие началось позже, когда Вард отыскал портрет Карвена и старинные документы, после путешествия за границу, в далекие таинственные уголки света, где во время совершения неведомых тайных обрядов были произнесены ужасные заклинания, на которые откликнулись страшные силы; после того, как при неизвестных обстоятельствах измученный и полный страха, юноша написал свое - отчаянное письмо. Истинное безумие Варда, полагал доктор, началось после эпидемии вампиризма и серии необъяснимых происшествий, о которых мною говорили в Потуксете, когда из памяти пациента стали выпадать сведения, связанные с современностью, когда он лишился голоса, и организм его претерпел на первый взгляд незначительные изменения, позже замеченные многими.

Виллетт со свойственной ему проницательностью указывал, что именно с этого времени Бард несомненно приобрел некоторые свойства, которые могут привидеться лишь в кошмаре; он признает с невольной дрожью, что существуют достаточно солидные свидетельства, подтверждающие слова юноши о находке, которой суждено было сыграть роковую роль в его жизни. Прежде всего, два мастера, надежные и наблюдательные люди, видели, как были найдены старые бумаги, принадлежавшие Джозефу Карвену. Во-вторых, Вард, тогда еще совсем юный, однажды показал доктору эти бумаги, в том числе страничку из дневника Карвена, и подлинность этих бумаг не вызывала никакого сомнения. Сохранилось отверстие в стене, где Вард, по его словам, нашел их, и доктор Виллетт навсегда запомнил тот миг, когда бросил на них прощальный взгляд, окруженный вещами, реальность которых трудно осознать и невозможно доказать. К этому следует добавить странные и полные скрытого смысла совпадения в письмах Орна и Хатчинсона, почерк Карвена, сведения о некоем докторе Алленс, добытые детективами, а также ужасное послание, написанное средневековым угловатым почерком, которое доктор Виллетт нашел у себя в кармане, когда пришел в сознание, очнувшись от забытья после одного смертельно опасного приключения.

Но самым убедительным является результат, достигнутый доктором, применившим формулу, которая стала ему известна во время его последних изысканий; результат, который неопровержимо доказал подлинность бумаг и их чудовищное значение, хотя сами бумаги стали навеки недоступны людям.

2.

Свои юные годы Чарльз провел в атмосфере старины, которую так нежно любил. Осенью 1913 года он поступил на первый курс школы Мозеса Брауна, находившейся неподалеку от его дома, проявляя примерное прилежание в военной подготовке, особенно популярной в то время. Старинное главное здание школы, возведенное в 1819 году, всегда привлекало юного историка; ему нравился живописный и обширный парк, окружавший школу. Мало бывая в обществе, большую часть своего времени он проводил дома, часто совершал долгие прогулки, прилежно учился и не пропускал военных тренировок. Он не оставлял своих исторических и генеалогических изысканий в городском архиве, мэрии и ратуше, публичной библиотеке, Атенеуме, Историческом обществе, в Библиотеке Джона Картера Брауна и Джона Хея в Университете Брауна, и в недавно открытой библиотеке на Бенсфит-Стрит. Он был высоким, худощавым и светловолосым юношей, с серьезными глазами, немного сутулился, одевался с легкой небрежностью и производил впечатление не очень привлекательного, неловкого, но вполне безобидного молодого человека.