Август Дерлет - Маска Ктулху

С той ночи и начались дальнейшие странные события в доме моего двоюродного брата. Что бы ни было тому виной, всей долиной, казалось, овладела некая злобная сила. Посреди ночи я проснулся в убеждении, что в залитом лунным светом мраке подало голос что-то еще — помимо безостановочного крика козодоев. Я лежал и слушал, мигом сбросив остатки сна и не понимая, что именно разбудило меня, пока ток моей крови, казалось, не стал биться в едином ритме с нескончаемым плачем, вырывавшимся из тысячи птичьих горл, с этой пульсацией сфер!

И вот тогда я услышал — и стал слушать — и не поверил собственным ушам.

Какое-то пение то и дело переходило в завывания, но определенно со словами — на языке, которого я не знал. Даже теперь я не могу достаточно верно описать его. Представим, как радиоприемник настраивают одновременно на несколько станций, которые вещают на разных чужих языках, и вся речь безнадежно перемешана, — вот такую параллель можно, видимо, провести. И все же в шуме том слышался некий порядок; как бы ни старался, избавиться от этого ощущения я не мог. С криками козодоев смешивалась жуткая белиберда, которую я наконец расслышал. Напоминало это литанию, когда священник ведет речитатив, а прихожане бормочут ему в ответ. Звук доносился беспрерывно, в нем странным образом преобладали согласные, а гласные были редки. Самым разборчивым для меня оказалось то, что все время повторялось:

— Лллллллл-нглуи, нннннн-лагл, фхтагн-нагх, ай Йог-Сотот!

Голоса взмывали, звук достигал крещендо и взрывался на последних слогах, а козодои отвечали им ритмичной своею песней. Нет, птицы не переставали кричать — просто когда раздавались другие звуки, их плач как будто становился тише и отступал куда-то вдаль, а затем торжествующе поднимался и вновь обрушивался на меня в ответ на призыв ночи.

Хотя звуки были странны и ужасающи, больше пугали не они сами, а их источник. Доносились они из самого дома — либо из комнат сверху, либо откуда-то снизу. И с каждой минутой, пока я в них вслушивался, убежденность моя только крепла: это отвратительное пение шло из той самой комнаты, где лежу я. Словно сами стены пульсировали этим звуком, будто весь дом вибрировал неописуемыми словами; мне казалось, что само существо мое участвует в этой полной ужаса литании, и не пассивно — активно и даже радостно!

Как долго пролежал я в этом, почти каталептическом состоянии — не знаю. Но постепенно звуки прекратили вторгаться в меня; на краткий миг я ощутил, будто всю землю сотрясают шаги, удаляющиеся в небеса, — их сопровождало раскатистое трепетанье, словно все козодои разом поднялись с крыш и земли вокруг дома. Затем я впал в глубочайший сон и пробудился лишь к полудню.

Я с живостью поднялся, ибо собирался как можно быстрее продолжить расспросы остальных соседей. Кроме того, я намеревался еще порыться в библиотеке брата; однако в полдень вошел в кабинет, закрыл книгу, которую Абель читал, и небрежно отбросил прочь. Я целиком и полностью сознавал, что делаю, хотя намерение читать ее дальше меня не оставило. При этом где-то на краю сознания во мне таилась упрямая, неразумная уверенность: я уже знаю все, что написано и в этой книге, и в остальных, разложенных тут и там по всей комнате, — и больше того, гораздо больше. И как только я принял это убеждение, откуда-то из глубин моего существа, будто из памяти предков, моста к которой я не ведал, воздвиглась некая осознанность — и перед мысленным взором моим проплыли неизмеримые и титанические высоты и бездонные глубины, и я увидел громадных аморфных существ, подобных массам желеобразной протоплазмы: они выбрасывали вперед щупальцевидные отростки, стояли не на известной нам земле, а на темной грозной тверди, лишенной растительности и громоздящейся средь неведомых звезд. Внутренним слухом я улавливал имена, произносимые нараспев: Ктулху, Йог-Сотот, Хастур, Ньярлатхотеп, Шуб-Ниггурат и еще великое множество, — и я знал, что они означают древних Властителей, изгнанных Старшими Богами, ожидающих ныне у Врат, пока Их не призовут в Их Царство на Земле, как было прежде, множество эпох назад, и все блеск и слава служения Им стали мне ясны. Я знал, что Они возвратятся и поведут битву за Землю и за все народы на ней и вновь распалят гнев Старших Богов — точно так же бедное, жалкое, убогое человечество постоянно искушает собственную судьбу! И я знал, как знал это Абель, что Их слуги — Избранные, кто поклоняется Им и дает Им пристанище, кто открывает Им двери домов своих и кормит Их до того срока, когда Они придут вновь, когда Врата распахнутся широко, а потом откроются тысячи меньших Врат по всей Земле!