Август Дерлет - Маска Ктулху

Однако самые удивительные открытия я сделал в записях деда, относящихся к последним месяцам его жизни. В них начала ощущаться явная нервозность, уверенность в том, что древний культ, который он изучал с таким рвением, вовсе не ушел в прошлое, а практикуется в наше время и при этом носит откровенно зловещий характер. Все чаще дед начал записывать вопросы скорее для себя, ответы на которые он, по-видимому, не находил.

«Если я все понял правильно, — писал он в одной из своих заметок о путешествии в Трансильванию, — то у моего спутника имеются признаки, характерные для амфибий. Правда, говорит он на чистейшем французском. Не понимаю, где он сел на “Симплон-Ориент”. Я с трудом отделался от него по прибытии в Кале. Неужели за мной следят? Если да, то откуда они обо мне узнали?» И еще: «Я в Рангуне; за мной следят, это несомненно. Преследователь действует очень осторожно; судя по его отражению, которое я заметил в оконном стекле, он не из Глубинных; скорее всего, это представитель народа чо-чо, что вполне логично, поскольку я предположительно нахожусь недалеко от их места обитания». И далее: «Трое в Аркхеме, близ университета. Вопрос: как много, по их мнению, я знаю? Станут ли они ждать публикации, как в случае со Шрусбери, Ворденном и другими?»

Итак, теперь все было ясно.

Мой дед, который занимался изучением таинственного древнего культа зла, попал в поле зрения его последователей, чем поставил под угрозу свою жизнь. И значит, его смерть в Лаймхаусе была вовсе не несчастным случаем, а тщательно спланированным убийством!

Я приступаю к описанию событий, благодаря которым я отказался от изучения национальной культуры креолов и полностью посвятил себя проблеме, привлекшей внимание моего двоюродного деда Азефа Джилмена. Мой чисто поверхностный интерес перерос в твердое убеждение, что дед был убит; но, решившись предпринять поиски убийц, чтобы заодно разоблачить и их проклятого предводителя, я обнаружил, что не знаю, с чего начать. Перечитав все бумаги деда, я так и не нашел имени человека, к которому мог бы обратиться за помощью; я даже не выяснил, в каком направлении следует вести поиск. Несмотря на обилие страшных намеков в книгах и записях деда, у меня не было ничего, кроме предпосылок для разработки гипотезы и предварительных выводов, в справедливости которых дед еще сам не успел убедиться.

Разрешить мучившие меня сомнения, равно как и прояснить самые загадочные места в записках деда мне, как ни странно, помогли весьма необычные сны и еще более необычные события, последовавшие за ними. Первый из снов приснился мне сразу после того, как я принял решение расследовать гибель моего деда и завершить его изыскания. Должен сказать, что мои сны вовсе не походили на смутные видения; в них не было никакой сумбурности или фантасмагории; все, что я видел, происходило словно наяву, а не во сне и действовало согласно обычным, земным законам природы. Более того, сны произвели на меня такое впечатление, что я взялся их записывать, дабы не забыть ни единой детали, которые могли бы пригодиться мне в будущем.

Итак, мой первый сон.

Кто-то зовет меня по имени: «Клейборн! Клейборн Бойд! Клейборн! Клейборн Бойд!» Голос принадлежит мужчине, он зовет меня издалека и словно откуда-то сверху. Я просыпаюсь; я вижу голову и плечи какого-то человека. Он седой, с длинными волосами, чисто выбрит, у него выступающий вперед подбородок, полные губы и римский нос, на глазах — темные очки. Он смотрит на меня, дожидаясь, когда я проснусь.

Сцена меняется; голова исчезает. Исчезаю и я сам, вместе со своей кроватью и комнатой. Теперь я передвигаюсь по какой-то улице; я узнаю город — это Кембридж, штат Массачусетс. Я нахожусь в квартале, где живут ученые, преподаватели и юристы. Мне нужно кого-то найти, и вскоре я его замечаю: это высокий худощавый мужчина, одетый во все черное. У него странная походка; шея замотана шарфом, на глазах — темные очки. По-видимому, он не из Кембриджа, хотя неплохо ориентируется в этом городе. Он входит в какое-то здание и направляется прямо в адвокатскую контору Джуды и Байрона. Он говорит, что хочет видеть мистера Джуду. Через несколько минут его проводят в кабинет.

Мистер Джуда — человек средних лет, носит пенсне. У него седые виски, одежда серых тонов — строгий габардиновый костюм. Я слышу разговор незнакомца и адвоката.

— Добрый день, мистер Смит, — говорит мистер Джуда. — Что вам угодно?

Голос мистера Смита звучит очень странно; он шепелявит и булькает, словно во рту у него скопилось слишком много слюны. Он говорит: