Дэн Симмонс - Двуликий демон Мара. Смерть в любви

Хока Уште моргнул. Он видел девушку лишь мельком, когда призрак исполнял серенаду. Почему все пытаются женить его?

— Я бы с радостью, — сказал он, — но видение моей ханблецеи требует, чтобы я продолжал странствие. — Он соскользнул с позаимствованного белого скакуна.

— Возьми коня в подарок, — великодушно промолвил Отрезавший Много Носов. — Его зовут Кан Ханпи — белый сок древесины, который вазичу называют сахаром, — и его украл сам Поворачивающий Орел.

— Пиламайе, ате. — Хока Уште поклонился в знак благодарности.

Отрезавший Много Носов подал знак, и воин Расправляющий Крылья Орел выступил вперед с ножом, луком, стрелами и одеялом для Хромого Барсука. Вождь Заряжающий Левой Рукой протянул мальчику странный предмет: сосуд с плещущейся в нем жидкостью, размером поболе горлянки, запечатанный и очень гладкий на ощупь. То была вещь вазичу.

— Это кувшин со священной водой, — пояснил Отрезавший Много Носов, употребив слова «мни вакен», которыми лакота обозначали виски.

Хока Уште боязливо взял сосуд, зная заключенную в нем силу и опасность.

Заряжающий Левой Рукой оскалился:

— В повозке вазичу еще дюжина таких кувшинов. Пей осторожно. Со священной водой в человека входят духи без всякого приглашения.

Хока Уште снова поклонился в знак благодарности, воины выкрикнули «хока хей!» и пустились галопом обратно на северо-восток, а Хока Уште развернул коня на юго-запад и поехал прочь от этого места смерти.

В горах Биг-Хорн охотились горные кроу, шошоны, северные шайенны, северные арапахо и даже роды оглала-сиу из народа икче вичаза, но ни одно из племен не владело этими сумрачными холмами, и немногие храбрецы отваживались соваться туда в одиночку. Хромой Барсук отважился, но старался держаться подальше от рек, вдоль которых во множестве стояли форты вазичу — точно бусины, нанизанные на бизонью жилу. Кан Ханпи без труда переплыл Паудер-ривер, несмотря на ледяную воду, и неуклонно поднимался в горы, минуя реки Оттер-Крик, Форест-Крик и Уиллоу-Крик, пока не достиг местности, где не было никаких рек и лежали остатки зимнего снега. На высоте по ночам примораживало, и Хока Уште плотно кутался в единственное одеяло, подаренное воинами бруле. Звезды в кристально ясном небе светили ровно, не мерцая. Вокруг не было ни души.

В последующие три дня Хока Уште не охотился и ничего не ел, лишь изредка пил из ручейков, вытекавших из-подо льда. Он словно голодал и очищался перед парильным обрядом или ритуалом ювипи, хотя на самом деле у него и в мыслях такого не было. Он просто не хотел есть.

На четвертый день юноша увидел типи, стоящий на длинном скальном выступе, откуда весь снег сметало ветром, почти никогда не стихавшим на этой высоте. Внизу простирались горы, рассеченные долинами, далеко на востоке темнели плоские равнины. До сих пор конь Хромого Барсука ни разу не заартачился, даже когда всадник направлял его в ледяную реку или заставлял пробираться через глубокие сугробы, но теперь Кан Ханпи отказался подходить к типи ближе чем на сто шагов.

Хока Уште спешился и, взяв с собой лук и пучок стрел, направился к жилищу. Три женщины смотрели на него, пока он приближался.

Две из них, выглядывавшие из-за полога потрепанной палатки, были молодые красавицы из его видения — возможно, двойняшки и точно сестры. В платьях из белой оленьей кожи, с блестящими черными волосами, с лицами безмятежными и гладкими, как гладь сна. Третья — видимо, мать, — казалась сущим порождением кошмара.

Лицо старой карги, изрезанное глубокими морщинами, сплошь покрывали застарелые бородавки и гнойные чирьи. Один глаз затянут бельмом, второй злобно щурился. Сквозь грязные желтовато-седые волосы просвечивал череп в чешуйках перхоти. Платье из плохо выделанной рыжеватой шкуры скверно пахло. Спина старухи горбилась, словно одно из кривых деревьев, выросших под лютыми ветрами на этом высоком горном хребте.

— Добро пожаловать, — промолвила одна из молодых женщин, выступая навстречу Хоке Уште. Не обращая внимания на свирепый взгляд матери, она взяла юношу за руку и завела в жилище. — Твой дом далеко, юный вичаза. Поешь с нами и проведи здесь ночь.

Хока Уште кивнул, но не улыбнулся. Он знал, что это часть его видения и что он умрет, если не выберет правильную женщину сегодня ночью. А если он умрет, его народ лишится последней возможности взять верх над вазикунами, которые вскоре нахлынут на мир, точно древний потоп во времена Вакиньян и Унктехи.