Ирина Щеглова - Закрытая школа. Сопротивление

И Юля не выдержала, она зарыдала и заорала на Рому:

— Ты! Придурок! Она погибла из-за меня! Из-за того, что я полезла! Не поверила, что Каверин — убийца! А вы — вы все знали о нем и молчали! В сыщиков играли! Значит, вы тоже виноваты!

Рома растерялся и расстроился, он не хотел, чтобы Юля плакала.

— Юль, подожди, я тебе все объясню! В этой школе… — Макс схватил его за руку:

— Замолчи!

— Да плевать мне на ваши тайны! Ненавижу вас! — выкрикнула Юля сквозь рыдания и выбежала из комнаты, громко хлопнув дверью. Рома рванул было за ней, но Макс остановил его:

— Ты что, совсем?

— Надо ей все рассказать! Она тоже в опасности!

— Ром, подожди, не торопись, — попросил Андрей. — Мы ничего о ней не знаем. Все могло быть совсем по-другому.

— Но ты же видел флешку! Вика, она же взяла ее у тебя! А ты — у Каверина!

— Но мы же не посмотрели ее. Она могла скинуть туда все, что угодно, — заметила Вика.

— Ребят, это уже паранойя какая-то, — развел руками Рома. — Вы думаете, Юля работает на них?

— А почему нет? Ведь это она устроила алиби Байрону — и тоже очень кстати, — напомнил Андрей.

Рома, хоть и был ужасно возмущен, из комнаты не вышел. Максим сказал примирительно:

— Ладно, проехали. Давайте решать, что делать с этим видео.

— Хорошо бы найти в лесу это место, — предложил Андрей.

— А как? Тут лес вокруг на двадцать километров, — напомнила Даша.

— Надо у Харитонова спросить, — задумчиво произнесла Вика. — Он рассказывал, как они тогда искали ее всем классом…

— Ну, Вик, тебе и флаг в руки. Ты ж у нас спец по Харитонову, — сказала Даша.

Вика кивнула.

В холле Максим столкнулся с Марией.

— Максим, я весь день тебя ищу.

— Классная работка — только и ходишь за мной целыми днями. Может, мне тоже в уборщики податься? — съязвил он.

Мария не отреагировала:

— Мне надо с тобой поговорить.

— А мне нет. В отличие от тебя у меня полно дел.

— Это очень важно, — взмолилась Мария.

Макс понял, просто так не отвязаться. Тяжело вздохнул и отошел с ней в сторону.

— Ты говорил с отцом? — вполголоса волнуясь, спросила Мария. Макс напрягся:

— Слушай, Маш, ну что ты ко мне цепляешься? Тебе-то что за дело, с кем я говорил, о чем говорил…

— Сейчас ты все поймешь. Дело в том, что я… — Но Макс не слушал ее:

— Да, я с ним говорил и теперь все знаю.

Мария осеклась, побледнела:

— Все? Он что, сказал тебе?

— Да. Теперь я знаю, почему меня усыновили и почему мать не искала меня все эти годы. И кто она — знаю тоже. — Макс говорил спокойно, а Мария чуть не потеряла сознание.

— Максим, я… Понимаешь… — невнятно забормотала она, но Макс по-прежнему не слушал ее, достал фото, которое получил от отца, протянул Марии:

— Вот, Маргарита Викторовна Жукова. — Мария непонимающе взглянула на снимок, на незнакомое лицо женщины лет тридцати пяти…

— …Моя родная мать, — объяснил Макс, — живет в Краснодаре. Отец говорит — она страшно сожалеет, мечтает со мной познакомиться. — Мария молча стояла, опустив руки. — Что, не нравится? — насмешливо заметил Максим. — А по-моему, ничего. Правда, не знаю, что мне сильнее хочется — обнять ее или плюнуть в лицо.

Мария молча протянула Максиму фотографию.

— А вообще-то мы с ней похожи. Да? — Казалось, Макс издевается над самим собой. Мария смотрела на него в полном отчаянии, она не знала, что делать… Максим спохватился, убрал снимок: — Так что ты хотела мне сказать?

Мария поспешно отступила на шаг, опустила голову:

— Я только хотела спросить… но теперь вижу, что у тебя все хорошо…

— Да, у меня все хорошо. Лучше не бывает, — сквозь зубы процедил Макс.

Пока ребята думали да гадали, куда мог подеваться Каверин, вернется ли он в школу и какими будут последствия, сам Каверин пребывал не так далеко от них — в подземной операционной. Выглядел он неважно — небритый, опухшее лицо, кровоподтеки, одежда изорвана. Он был очень зол, а приходилось еще и оправдываться перед Войтевичем, вытащившим его с чердака.

— Они набросились совершенно внезапно, чуть голову не проломили. Я просто не успел среагировать, — морщась от боли, пытался объяснить он.

Войтевич стоял напротив, слушал очень внимательно, но лицо у него было весьма недовольное.

— Ты выяснил, что они знают? — раздраженно перебил он.

— Ничего они не знают, и я им ничего не сказал, — со злостью ответил Каверин и сам же испугался своей злости и несдержанности. Виновато взглянул на Войтевича: — Клянусь! Ни слова!