Дэниел Истерман - Имя Зверя

Сегодня это не имело значения. Сегодня все опаздывали, весь город выбился из расписания. Взрывы на Кингс-Кросс посеяли в столице панику и смятение. Все станции на главной линии были очищены от пассажиров, и жители соседних улиц эвакуированы. Поспешно, в строгом порядке, закрылись станции метро. Главные магистрали повсюду перекрыли отряды полиции. Найти такси было невозможно, а те, кому посчастливилось это сделать, чувствовали зависть к промокшим под дождем пешеходам, когда движение останавливалось на одной улице за другой или замирало в безнадежных пробках на главных перекрестках.

Том услышал о взрывах, когда собирался покидать Воксхолл-Хаус. В какой-то момент он подумал, что их всех могут задержать, в случае если взрывы окажутся работой ближневосточной группы. Но уже прошел слух, что здесь потрудились ирландцы. Весь отдел испытал облегчение, сдерживаемое растущим гневом и жалостью, когда стали лучше известны масштабы трагедии. Задержавшись только для того, чтобы позвонить Линде и велеть ей не выходить из дому, Холли запер свой кабинет — он возглавлял египетский отдел британской тайной разведки, СИС — и вышел под нескончаемый дождь. Было 6.45 вечера.

Воксхолл-Хаус располагался к югу от Ламбета, неподалеку от обветшавшего Сенчури-Хауса, еще несколько лет назад служившего штаб-квартирой СИС. Новое здание смотрело через Темзу на галерею Тейт и крыши Вестминстера. Холли пересек реку по мосту Воскхолл и, обогнув Букингемский дворец, направился через Мэлл к Сент-Джеймсу. Один раз он услышал вдали вой сирен. Около дворца были явно усилены меры безопасности.

Королевская заморская лига в Парк-Плейсе служила Тому клубом уже более десяти лет. Клуб вполне ему подходил: не слишком изысканный, не слишком чопорный и достаточно недорогой — важный фактор для человека, живущего на оклад разведчика и не имеющего независимых источников дохода, и в то же время достаточно респектабельный для неформальных встреч с друзьями и знакомыми. Он располагался почти посередине между министерством иностранных дел и египетским и американским посольствами. В него допускались как мужчины, так и женщины. Это было не такое место, где людей сразу же узнают, но если они и будут узнаны, их присутствие не вызовет лишних толков.

Сегодняшняя встреча будет немного необычной. Том не хотел, чтобы его замечали посторонние, не хотел лишних вопросов. Вероятно, можно было найти более укромное место встречи, но он решил не делать этого. Если за ним следят — а за последние две недели его подозрения на этот счет перешли почти в уверенность, — то тайное свидание с Майклом Хантом и Ронни Перроне приведет к тщательному расследованию. Другое дело — встреча трех старых друзей в клубе, проводящих вечер за крепкими напитками и воспоминаниями. Не самое убедительное алиби, но не в таком он был положении, чтобы им пренебречь.

В фойе его ждал Майкл в старом, помятом плаще, должно быть извлеченном из шкафа специально для этой поездки в Лондон, в ботинках, слишком светлых для такой погоды. В волосах у него уже пробивалась седина, хотя Том всегда помнил его жгучим брюнетом. Майкл поднялся и застенчиво улыбнулся, когда Том показался в дверях.

— Майкл, я очень виноват. Нужно было позвонить. Пришлось идти пешком. Весь город бурлит. — Он взглянул на часы. Было почти восемь. — Боже, я и не представлял, что так поздно! Спасибо, что дождался.

— Все равно идти больше некуда, — ответил Майкл.

— Ну, ты мог попробовать податься в «Ритц». Он как раз за углом.

— Не для меня заведение. Ты сам хорошо знаешь.

Они немного нервно пожали руки. Прошло три года. Почти четыре. Улыбка сошла с лица Тома, когда он отпустил руку друга.

— Майкл, мне так жаль... Твой отец...

Майкл кивнул. Сегодня вечером он приехал из Каира и завтра утром должен отправляться в Оксфорд, на похороны отца.

— Завтра в одиннадцать. Ты будешь?

Холли кивнул:

— Да, хотелось бы. Если Пол не возражает против моего присутствия.

Пол был братом Майкла, католическим священником, недолюбливавшим Тома и его несколько показной атеизм. Он должен был руководить похоронами.

— Он не станет возражать. Ты же старый друг. Отец тебя любил, чего нельзя сказать о его отношении к большинству других людей. Завтра на кладбище будет немного народа.

— Да. Наверно. Я тоже так думаю. Слушай, Майкл, — Том начал снимать собственный промокший плащ, — почему мы стоим здесь? Давай чего-нибудь выпьем, потом подумаем о закуске. Или, может, ты голоден?