Андрей Лысиков - Инфекция

Недалеко от места, где они встали лагерем, Егор приметил автомобиль, мимо которого Максим прошел, даже не обратив ни малейшего внимания, просто его не заметив. В этом месте дорога снова проходила на естественном возвышении, а машина скатилась вниз и была частично прикрыта кустами, росшими вдоль дороги. Если бы не наблюдательность Егора, никто из них ничего бы не заметил, поскольку сумерки уже уступали место ночной темноте.

Находка оказалась довольно потрепанной «десяткой». На левом боку была большая вмятина — похоже было, что машина не сама съехала с дороги, а ее столкнули, причем довольно грубо. Самым сложным было выкатить ее обратно на дорогу, хотя до асфальта от того места, где стоял автомобиль было не больше пятнадцати метров. Выбиваясь из сил, надрываясь, они все-таки вытолкали машину наверх. Еще предстояло ее завести. Ольгу Макс посадил за руль, а сами они с Катей и Егором, приложив немало усилий, толкали машину до ближайшего спуска. По наклонной части дороги «десятка» поехала сама. Уже почти в конце спуска оставшиеся на гребне дороги, наконец, услышали так порадовавший их звук. Мотор машины натужно, но взревел. И вскоре Ольга, развернувшись внизу, подъехала к своим спутникам, буквально сияя от счастья. Теперь у них снова был автомобиль, а судя по показателям на приборной доске, бензина в нем было не меньше половины бака.

Максим порывался сразу поехать назад за Антоном. Даже при невысокой скорости в темноте ему бы понадобилось не более трех часов, чтобы обернуться. Но он был остановлен возражениями своих спутников. Никто не был против, чтобы забрать врача с того места, где они его оставили. Однако темнота могла скрывать множество опасностей. Поэтому большинством голосов было решено подождать до утра.

— Пойми ты, — убеждала его Ольга, — ты в темноте можешь просто-напросто не заметить поворота и съехать с дороги. Обратно вернуть машину у тебя в-одиночку уже не получится. Будешь возвращаться пешком? И когда нам тебя ждать? Явно не к утру. Тебе следует учесть, что ты оставляешь нас одних. Из мужчин остается только Егор. Ты рискуешь не только своей, но и нашими жизнями.

В-общем тогда им удалось его убедить. Но не теперь. Максим стоял на дороге и осматривал равнину. Она тонула в темноте, которую больше нельзя было назвать бесшумной. В траве тихо перекликались сверчки, придавая темной ночи некоторую таинственность. Больше ни один звук не нарушал эту симфонию в исполнении насекомых, поэтому Макс вздрогнул от неожиданности, когда у него за спиной раздался голос бесшумно подошедшей Ольги:

— Ты все-таки хочешь сейчас поехать назад, — было сложно определить, спрашивает она или утверждает, шепот скрывал оттенки интонации.

— Да. Не знаю. Что-то меня разбудило, что-то, что я увидел во сне. Что-то страшное. Вдруг мы просто теряем время?

— А что такое ты увидел во сне? Что могло тебя напугать?

— Я не знаю. Это было… у меня не получится выразить словами…

— И не надо, — Ольга подошла и прижалась к нему всем телом. — Если ты решил ехать, то поезжай. Только пообещай, что вернешься.

— Конечно, обещаю.

Они несколько минут стояли в-обнимку, каждый думая о чем-то своем. Наконец, Ольга первая нарушила тишину:

— Ты знаешь, я спала с Егором… — она говорила так, словно совершила нечто ужасное и теперь признавалась в этом. — В ту ночь мне это было очень нужно, почувствовать мужчину. Я знаю, он младше меня, совсем еще мальчик, но и Артем, с которым мы начинали путешествие, был не намного старше него. А мне просто нужно было, чтобы мужчина меня любил…

— Зачем ты мне это рассказываешь, Оля? — Макс смотрел на нее удивленным взглядом, подспудно догадываясь, к чему она завела этот разговор.

— Я просто хочу, чтобы ты это знал, — она опустила глаза, он увидел это даже в темноте, и голос ее стал звучать глуше. — потому что ты — единственный мужчина, к которому меня влечет.

Он потянулся к ее губам, пытаясь поцеловать, но был остановлен. Она приложила указательный палец к его губам и отрицательно покачала головой. Максим был вынужден сделать шаг назад, чтобы скрыть охватившее его возбуждение. Он не хотел, чтобы Ольга это почувствовала. Это могло бы разрушить хрупкий миг откровенности между ними.

— Я буду с тобой, — она говорила еще тише, и ее тихий шепот был едва различим на фоне стрекота сверчков, — но лишь когда ты вернешься, и когда мы все будем в безопасности.

— Ты думаешь, в этом мире мы вообще можем когда-нибудь быть в безопасности? — в голосе Максима послышался сарказм, за который он сам же себя и укорил.