Елена Усачева - Дом забытых кошмаров

Смиля закуталась в плед и пошла к лестницам. Шлось с трудом. Ногу потянула, лицо покалывает, зудит локоть, в плечо точно воткнули длинную иголку. А неплохо ее отделали. Дома разденется, посмотрит, есть ли на теле живое место.

В подвале зашуршало, будто кто пробежал. Смиля присела около полукруглого окна. Как здесь в такой тьме разглядишь лапоток? Его затоптали уже – столько народа туда-сюда пробежало.

– Домой не пора? – спросила она темноту.

Посыпался песок, отлетел камешек, подброшенный ловкой ногой. Ну, конечно, кто еще мог гонять альп, превратившихся в кошек? Домовой. Вот откуда эти постоянные камешки. Вот кто не пускал сюда Томиловых, чтобы они не становились хозяевами, чтобы не было жертв.

– Поехали!

Смиля опустила руку. Пальцы нащупали крошечную соломенную обувку.

«Домой, домой! – засело у нее в голове. – Кофе и пироги потом».

Плед защищал ее от утренней прохлады. Август. Скоро осень. Ночь несет нотки приближающейся зимы. Опять будет война. Лета с зимой, любви с нелюбовью. Боги всегда выясняют свои отношения через людей.

– Ох, осень, осень, тяжелое время. К зиме надо готовиться.

Домовой сидел под кустом, вертел в коротеньких пальчиках корявую дубовую веточку.

Лаума выступила из-за старого засохшего дуба.

– В следующий раз ты подготовиться не успеешь, – пообещала она.

– Вот в следующий раз и поговорим.

Домовой закряхтел, вставая. Треснула в руках палочка.

– Мне скоро понадобятся новые жертвы, – напомнила Лаума.

– Ну, поищи, поищи.

Домовой хитро улыбнулся.

– Наша война еще не закончена, – холодно произнесла ведьма.

– Это вы воюете, а мы уж так, живем, как можем.

Из рукава домовой достал сушку и звонко ею захрустел.

Лаума гордо вздернула подбородок.

– Кто мог подумать, что мальчишка меня обманет. – Ее голос был глух. – Он побывал в стране Аистов и вернулся. Почему?

– Значит, было к кому возвращаться. Любовь, она и с того света людей приводит.

– Эта девчонка с синими глазами… – В словах Лаумы слышалось сожаление. – А я ведь с самого начала знала, что она подведет и прогнала ее отсюда. Зачем она вернулась?

– Зачем, зачем… чтобы вытащить любимого. Иль не понимаешь? Да куда тебе…

Домовой махнул рукой, и Лаума неожиданно покачнулась, словно он ее ударил.

– Люди изменились, – мрачно проговорила она. – Раньше они жертвовали всем ради своего доброго имени и славы своего рода, а теперь ради других людей. Очень все неудобно.

– Так уходи. Давно пора. – Домовой отряхнул руки, поправил веревочку на поясе, собираясь.

Лаума провела ладонью по корявому стволу сухого дуба.

– Рано. Меня еще помнят в этих краях.

– Ну, как знаешь, как знаешь. Если что – я поблизости.

Домовой шагнул в высокую траву и исчез. Без шороха, без звука. Растворился в природе, которая теперь жила по его законам.

– Я – тоже здесь, – пустоте перед собой ответила Лаума.

Война не закончилась. Завербованные солдаты стоят на границе, готовые ринуться в бой. И пускай в этот раз один мальчишка обманул ее. Он и сам себя обманул. Образ земли Аистов теперь вечно будет полыхать в его душе. И посмотрим, что будет сильнее – любовь или тоска. Одного-то она все равно заманила, и он теперь воюет на ее стороне. А девчонка с таким странным славянским именем Смиляна… Кажется, это название цветка бессмертника. Нашли себе защиту у природы, ни убить, ни утопить. Ну да природа – она всегда на стороне победителей…

– Она уходит!

Янус склонился через подоконник, глядя в сад.

– Скоро вернется. – Скелет грел дыханием губную гармошку.

– Что ты ей сказал?

– Что мы ее ждем.

Синеглазка поправила на скатерти тарелки с пирогами.

За спиной Януса прошла Лаума. Что она всегда умела, так это ждать. Войны порой бывают такими долгими.