Ньевес Эрреро - Чужая жизнь

— Если бы мы ожидали результатов родов, то у тебя были бы родовые схватки. Джимми, ты невыносим! Я тебя не понимаю!

— Ладно, оставь меня в покое, пожалуйста! Если я говорю об этом вслух, то чувствую себя еще хуже, чем есть на самом деле…

— Может, прекратите, наконец? — вмешалась, как всегда, Сильвия. — Лучше давайте помолчим. Что подумают его родные? Они все слышат!

Виктор, который не вступил в перепалку, хранил молчание и сидел с опущенной головой. Он был очень озабочен судьбой друга. Виктору вовсе не хотелось быть посредником между постоянно пререкающимися Джимми и Лео. Он предоставил это Сильвии.

В этот момент в зале ожидания появилась Ориана. По ее лицу было видно, что, похоже, все идет хорошо.

— Операция проходит нормально. Будьте спокойны, ваш сын хорошо реагирует на действия врачей. Пока что больше ничего не могу вам сообщить.

— Сколько еще? — спросила Пилар тонким, срывающимся голосом.

— Теперь уже недолго. Не беспокойтесь. Эта бригада провела более семидесяти операций по пересадке. Для них это почти обычная работа.

— Обычная работа… — повторила мать Лукаса.

— Да, именно так. Я уверена, что все будет хорошо. Ваш сын молодой и очень сильный.

— Ты видела сердце другого сеньора? Это ведь мужское сердце, правда? — продолжал спрашивать Луис, не замечая изумления, с которым смотрели на него родители.

— Нет, не видела. — Ориана не хотела вдаваться в дальнейшие объяснения и, натянуто улыбнувшись, покинула зал ожидания.

Снова зазвонил мобильный телефон Джимми. На этот раз звонили из института. Там хотели знать, как развиваются события.

— Мы в больнице, ждем вместе с его семьей. Да, со мной Виктор, Сильвия и Лео. Да, сейчас его как раз оперируют. Что?.. — удивленно спросил Джимми, и его глаза стали огромными, как две тарелки. — Все? Черт возьми! Я сообщу, как только мы что-нибудь выясним. Не беспокойтесь.

Друзьям не терпелось узнать, что за новость сообщили Джимми по телефону.

— Вся наша группа в ожидании новостей остается в институте, несмотря на то что их освободили от занятий, — скороговоркой произнес Джимми, не скрывая удивления. — Даже Хосе Мигель и его банда. Все!

— Хотя они и не ладят с нами, в таких случаях, как этот, все распри забываются, — заметила Сильвия и посмотрела на Лео, лицо которого оставалось мрачным.

— А я говорю, что все это фальшь. Хосе Мигель и его банда наверняка радуются.

— Как можно радоваться тому, что произошло с нами? — воскликнул Джимми.

— Произошло с Лукасом, — поправил его Лео.

— Ты что, не понимаешь? То, что произошло с Лукасом, произошло и с нами! — настаивал Джимми.

— Пожалуйста, прекратите. Неужели вы не можете обойтись без споров хотя бы пару минут? — Сильвия вновь попыталась примирить друзей.

— Когда Лукас выберется из этой передряги, все будет по-старому, — заявил Виктор. — Должно остаться по-старому. Мы должны убедить его, что для нас он тот же, что и был.

— Ты хочешь сказать, что мы попытаемся забыть о пересадке? Не волнуйся, Хосе Мигель позаботится, чтобы постоянно напоминать ему об этом на занятиях. Уж он-то постарается, чтобы никто ничего не забыл, — сказал Лео.

— Есть вещи, которые никогда не меняются. Но ведь есть еще и мы, друзья Лукаса, которые просто обязаны поставить Хосе Мигеля на место, — завершил разговор Виктор.

Ориана продолжала стоять, прижавшись носом к стеклу операционной. Рядом с ней находился директор больницы, Рафаэль Фаило, который казался весьма озабоченным. Это была самая сложная часть операции.

— Верю, — проговорил он, — в то, что все будет хорошо.

Ориана не осмелилась что-то сказать и только утвердительно кивнула.

Лукас терял много крови. Оставалось пятнадцать минут до истечения срока, предусмотренного правилами операции по пересадке. Срока, в течение которого пересаженное сердце должно снова начать биться. Если это время упущено, то гарантии, что донорский орган будет нормально функционировать, не было, поскольку у реципиента могли возникнуть неприятные последствия. В таком случае операцию принято считать неудачной. Врачи заканчивали накладывать швы. Аппарат, поддерживающий жизнь Лукаса, вот-вот будет отключен. Это был критический момент: новое сердце должно было начать биться. Обязано было забиться…

Счет шел на секунды. В операционной установилась полная тишина, все молчали в ожидании, заработает ли новое сердце. Сразу, спонтанно, оно не начало биться.

Кардиохирург попросил подключить дефибриллятор, чтобы искусственно вызвать биение сердца. Дали первый разряд и замерли в надежде, что оно заработает. Однако сердце никак не отреагировало. Врачи переглядывались между собой. Несмотря на то что тело Лукаса было привязано, оно двигалось, но сердце продолжало оставаться безжизненным. Именно в тот момент, когда врач собирался отдать распоряжение о третьем разряде, на экране монитора наконец возникла ритмично пульсирующая кривая. Новое сердце приступило к работе. Глаза всех тех, кто находился в операционной, а только их позволяли видеть зеленые маски, были достаточно выразительны. Люди пережили особый момент, наполненный эмоциями, сила которых вовсе не зависела от числа произведенных по пересадке операций.