Алекс Прохоров - Месть Жреца-некроманта

В погоню не отправился лишь Лот. Он остался стоять возле тел девушек и римлян. Чуть ковыляя к нему приблизился Арубал.

- Черный день сегодня, - тяжело вздохнув, произнёс жрец. – Но самое ужасное ещё грядёт.

Лот повернулся к отцу и пристально взглянул на него. Взгляд молодого воина был страшен. В нем не осталось ничего кроме боли и ярости.

- Мы должны отомстить! Эти чужеземцы, - он кивнул на окровавленные трупы у своих ног, - заплатили за кровавое дело своих товарищей и это правильно, но истинные убийцы Румины и Ками живы. Я собираю воинов, отец. Мы нападём сегодня же!

- Нападать на чужеземцев опасно, – покачал головой Арубал. – Нужно уходить в Нижние пещеры. После, мы начнем нападать на их небольшие группы.

- Нет, отец! – запальчиво воскликнул Лот. - Мы не должны прятаться на своей земле! Нужно захватить лагерь чужаков, пока их там немного. Клянусь, к ночи я принесу тебе их головы!

- Может, стоит для начала поговорить с их начальником Северианом? – предложил старейшина. – Он показался мне человеком разумным. Я думаю, стоило бы постараться всё уладить миром. Никому не нужно это кровопролитие.

- Нет, отец, теперь уже поздно. Мы убили их людей. И я думаю, что нужно убить их всех. Вспомни, что говорил их другой командир, первый пришедший в деревню. Они захотят захватить наши земли. Непременно захотят! Эти, что прибыли сейчас, лишь они знают путь к нашему острову и нельзя выпускать их отсюда живыми. Ни одного нельзя выпускать! Я, как командир воинов принял решение. Быть войне!

С этими словами Лот в окружении воинов направился прочь из деревни. Он разослал гонцов в горы и в несколько мелких селений, что располагались на восточном побережье острова. Он полагал, что под его началом соберётся больше тысячи воинов. С такими силами Лот рассчитывал победить чужеземцев, даже с их доспехами и оружием.

Марк Сабин и его люди возвратились в лагерь злые и усталые. Солдаты, увидевшие пленниц и поначалу начавшие радостно свистеть и улюлюкать, тут же замолчали, когда в ворота внесли тело Випсания.

К Сабину и Марку Петрию приблизился центурион Гай Фалиск.

- Что случилось? – спросил он встревожено.

- Закрыть ворота, часовых на все башни, - резко приказал Сабин. Потом, добавил, отвечая на вопрос центуриона.

- На нас напали дикари и мы вынуждены были защищаться. Эти женщины – заложницы.

Для пленниц была выделена палатка, куда их и затолкали, подгоняя пинками и руганью. Вокруг выставили шестерых часовых. Неподалёку от загона для рабов из стволов пальм сложили невысокий помост, на который поместили тело Випсания. Вечером, после проведения соответствующих церемоний труп собирались сжечь и по обычаю италиков пепел собрать в урну.

За всем, что происходило в лагере, из своего загона внимательно следили рабы-фракийцы.

- Смотрите-ка, похоже, у римлян неприятности, - тихо произнёс Одакс.

- И дня не прошло, как поссорились с местными, - хмыкнул Диас. – Вот подонки. Видно и вправду у них волчья порода [26] Здесь Диас имеет ввиду происхождение римлян от легендарной волчицы, вскормившей Рема и Ромула. - не могут ни с кем ужиться. Надо держать ухо востро. Кто знает, как всё сложится.

- О чём это ты? – спросил Бакий. – Что задумал?

- Пока ничего. Но я думаю, скоро местные явятся сюда и попытаются освободить своих женщин. Это наш шанс вернуть себе свободу.

- А что мы потом будем делать? – фыркнул Бакий. – Как выберемся с этого острова?

- Может и никак, - глядя в никуда, произнёс Диас. – Боюсь, мы больше не увидим родной Фракии. Но если я останусь, жив и снова буду, свободен, с удовольствием поселюсь здесь. Тут неплохо. Места красивые, море. И женщины… Ты видел? Хороши. Нужно, лишь завоевать доверие местных. Поэтому, говорю вам, будьте внимательны.

Марк Сабин прибыл в свой шатер в скверном настроении. Он позвал своего личного слугу грека Аскелая и велел принести вина. Тот явился, держа в одной руке мех [27] Мех – кожаный мешок с подшерстком для хранения вина в другой скифос [28] Скифос- керамическая чаша для питья на низкой ножке и двумя горизонтально расположенными ручками. . Марк Сабин выхватил из рук грека мех и начал жадно пить прямо из него. Затем, он прилёг на кушетку. Женщину ему сейчас совсем не хотелось. Младшего трибуна одолевали мрачные мысли. Вся эта затея с захватом женщин, теперь казалась ему не просто ошибочной, но и чистейшей глупостью. И как он позволил Марку Петрию уговорить себя на такое? Келевст – понятное дело, хотя и служит в римском флоте, но по сути настоящий разбойник. Но он, то Сабин – римский патриций, кадровый военный. Как он мог уподобиться флотскому отребью?