Нил Гейман - Все новые сказки

Не успел я призадуматься над третьим выводом, как в мое плечо вцепилась чья-то тяжелая рука. Другая рука ухватила меня за руку чуть выше локтя, и обе надавили до хруста. Мучительная боль. Сустав обездвижен. В ухе — басовитый знакомый голос:

— А, Ловкий! Как я раньше не догадался, что без тебя тут не обошлось. Твой автограф на этих руинах аж светится.

Я завопил и попытался высвободить руку. Но этот козел вцепился железной хваткой.

— Шевельнешься — руку сломаю, — презрительно проскрипел голос. — Или так и так сломать? Со старых времен за тобой должок…

Я дал ему понять, что рука больше нравится мне целой. Он еще глубже вдавил пальцы — я почувствовал, что кость вот-вот сломается, и завопил — а он с силой отпихнул меня к стене. Я ударился о стену, отскочил, развернулся, вытаскивая из ножен меч мысли. В меня уперся взгляд — бесцветный и тусклый, как ненастье. Что ж, беда не приходит одна. Передо мной стоял мой друг, затаивший на меня обиду. Это не редкость — друзей, которые бы на меня не обижались, у меня теперь нет.

Правда «друг» — это еще как сказать. Да, он из наших, но, знаете ли, все очень непросто. Дождь огню не товарищ. Вдобавок в своем нынешнем Обличье он превосходил меня по росту, весу и физической силе. Физиономия у него была — мрачнее тучи, и все мои намерения с ним драться выдохлись, точно дешевый одеколон. Я убрал меч мысли в ножны. Собрался с духом.

— Надо же, — сказал я. — Тор [24] Top — в германо-скандинавской мифологии бог грома и бури, защищающий богов и людей от великанов и чудовищ; триждырожденный старший сын Одина и богини земли. собственной персоной!

Он презрительно фыркнул.

— Ты у меня не дури — вмиг замочу. У меня тут армия облаков в боевой готовности. Не успеешь моргнуть, погаснешь, как спичка. Хочешь попробовать?

— Полегче. Поздоровался ты со мной учтиво, ничего не скажешь. Сколько лет, сколько зим.

Он зарычал:

— В нынешнем Обличье меня зовут Артур. Артур Дивен. А ты покойник.

«Покойник» он произнес таким тоном, словно нарекал меня этим именем.

— Ошибаешься, — сказал я. — Покойник — Брендан. И если ты возомнил, будто я способен убить родного брата…

— С тебя станется, — буркнул Артур. Но я-то видел: весть его встревожила. — Брендан мертв? — переспросил он.

— Боюсь, что да.

Трогательно: мне-то всегда казалось, что он нас обоих ненавидит.

— И это не ты его…? — спросил Артур.

— Соображаешь…

Он окатил меня презрением.

— Тогда кто?

— Сам догадайся, — пожал я плечами. — Тень, кому же еще. Хаос. Сурт [25] Хаос — категория космогонии, первичное состояние Вселенной, бесформенная совокупность материи и пространства; Сурт ( др.−сканд. «черный», «смуглый») — в германо-скандинавской мифологии огненный великан, владыка Муспельхейма, огненного царства. . Подбери уж сам какую-нибудь метафору.

Артур испустил долгий, протяжный вздох. Вздох облегчения: похоже, он так долго мучался над загадкой, что любая весть — пусть даже дурная, подтверждающая худшие опасения, — была в радость.

— Значит, это правда. Я-то уже начал думать…

— Ты — думать? Наконец-то…

Он пропустил мою колкость мимо ушей. Обернулся ко мне. Ненастное небо в его взгляде засверкало серебром.

— Волки, Ловкий. Волки снова вышли на тропу.

Я кивнул. Волки… демоны… ни в одном языке Народа Человеков нет слова, способного в точности выразить их сущность. Я называю их ephemera, хотя, надо признать, в их текущем Обличье нет ничего эфемерного. Сколь и Хати, Небесные Охотники, слуги Тени, Пожиратели Солнца и Луны [26] Ephemera (англ.) — нечто мимолетное, преходящее; Сколь (Сколл) и Хати — гигантские волки-близнецы из скандинавской мифологии. . И раз уж на то пошло, пожиратели всего, что под лапу подвернется. Должно быть, Брендан пытался им помешать. Он всегда был безрассудным.

Тут я заметил, что Тор больше меня не слушает.

— Пожиратели Солнца и… — переспросил он.

— И Луны. — Я вкратце рассказал ему о событиях прошлой ночи. Он выслушал меня рассеянно.

— Значит, после Луны они займутся Солнцем. Так?

— Да, наверно, — пожал я плечами. — Если предположить, что на Манхэттене живет Обличье Солнца…

— Живет, — помрачнел Артур. — Ее зовут Санни. — Когда он произнес это имя, в его глазах что-то промелькнуло… еще более зловещее, чем набухшие от дождя тучи у нас над головой, чем его рука на моем плече — мертвенно-бледная, тяжелее свинца…

«Похоже, утренние беды — еще цветочки», — сказал я себе.