Джон Адамс: Когда мертвые оживут

Так что от пистолета в наше время больше вреда, чем пользы.

В толпе шатунов ты все равно покойник, есть у тебя пистолет или нет. Только в одном случае от него может быть прок: если успеешь застрелиться до того, как тебя разорвут на куски.

И это тоже причина, по которой я не ношу оружия. Угоди я в лапы к шатунам, искушение пустить себе пулю в висок будет слишком велико. Но в детстве мне прочно внушили, что самоубийцы попадают в ад. Не то чтобы я по-прежнему верил в Бога, но все же хочется надеяться на лучшее.

Зато я постоянно таскаю с собой нож. Не поверите, с какой легкостью я тычу им в морду шатуна. Это хорошо помогает, если он подойдет слишком близко или сам подойдешь к нему по рассеянности — со мной такое однажды случилось. Тогда мне удалось опрокинуть шатуна наземь и пробить ему череп насквозь, он и перестал шевелиться. Шатуны не очень сильные.

Глядя на то, какая Алисия маленькая и хрупкая, и не подумаешь, что ее излюбленное оружие — бейсбольная бита. Разносить череп не обязательно, достаточно сбить с ног, а уж в этом Алисия профессионал. Она бьет шатуна по башке, тот сразу падает и долго-долго возится, перекатываясь с боку на бок и соображая, как бы снова встать. А мы тем временем убегаем.

И вот мы идем на добычу, Алисия — первая. Перед тем как войти в магазин, она поворачивается ко мне, прикладывает палец к губам, будто я не знаю, что нужно двигаться по возможности тише. Окна в лавке разбиты, пол усыпан осколками стекла. Передвигаться тихо практически невозможно. Если кто-нибудь поджидает внутри, он сразу нас услышит. Но и мы услышим, попробуй он сделать хоть шаг.

Сквозь пустые рамы проникает свет, и поблизости от окон все видно хорошо, но в глубине помещения сгущается мрак. На улице ярко светит полуденное солнце, и нашим глазам нужно время, чтобы привыкнуть к полутьме. Вот никогда не мог понять, почему в таких заведениях окна всегда только со стороны входа!

Магазинчик довольно старомодный — маленький и тесный. Похоже, ремонта не видал годов с семидесятых. Я всегда терпеть не мог подобные чуланы — они напоминали мне детство и вгоняли в тоску. А вот Диана их любила. Говорила, ей приятно вспомнить прошлое.

— Доставай фонарь! — шепчет Алисия.

Похоже, идти в темноту придется мне. Ну и ладно. Я не хочу, чтобы Алисия слишком уж рисковала. Бегаю я быстрее ее, это уж наверняка.

Не самое приятное занятие — водить лучом по закуткам лавки. Стою перед сплошной стеной темноты, судорожно шарю в рюкзаке. Сейчас я достану фонарь — и начнется самое страшное: эти несколько мучительных мгновений между щелчком и появлением снопа света, который выхватит из мрака то, что ты, возможно, совсем не хочешь видеть. При одной мысли об этом меня бросает в дрожь.

Никогда не угадаешь, что таится в темноте. Возможно, это будет дюжина шатунов, засевших здесь специально, чтобы сообщить, что я нашел не добычу, а безвременную кончину.

Но в этот раз я вижу лишь пустые полки. Накатывает облегчение и одновременно горькое разочарование. Лавку вымели дочиста.

Алисия зовет меня: нашла банку с тушенкой. Тушенку люди расхватывали в первую очередь, но эта банка упала за кассу. В куче мятых упаковок я нахожу раздавленную коробку чипсов. С удовольствием съел бы их, не глядя на срок годности, но коробка дырявая, туда наверняка залезли мыши или муравьи.

Осматриваю полки в глубине магазина, невольно морща нос. Поблизости мясной отдел, и вонь стоит невыносимая. На каждом шагу думаю, но сильнее эта вонь уже не станет, однако ошибаюсь.

Точно так же нетронутое мясо валялось во всех магазинах, куда мы заглядывали. Без холодильника его не сохранишь, потому никто и не брал. А когда оно протухло, на него даже звери не польстились, только упаковки разодрали будто нарочно, чтобы люди вдоволь нанюхались.

Смрад хуже, чем от шатунов. Казалось бы, человек должен уже привыкнуть к запахам нынешнего мира: к своей собственной вони — из кранов больше не течет вода, чтобы можно было помыться, — к запаху мертвечины на каждом углу. В прежней жизни я этих запахов не знал. Теперь живу почти постоянно на открытом воздухе, что мешает привыкнуть к вони. Но в этом есть и преимущество — шатуна можно учуять издалека.

Но только не в том случае, если стоишь рядом с открытым холодильником, набитым догнивающим мясом. Тут не заметишь гада, даже если он в шаге от тебя.

Вот я и не заметил.

Шатун двинулся ко мне, шаря впереди вытянутыми руками, будто слепой, — они все так делают. Быстро отступаю, оглядываясь, чтобы не зайти в тупик, — когда-то так со мной бывало, но больше не будет.