Рэй Брэдбери - Американские рассказы и повести в жанре ужаса 20-50 годов

Турлох подплыл к берегу, накинул веревку на ближайший валун и выпрыгнул из лодки, держа топор наготове. И тут неподалеку он увидел груду трупов. Несколько быстрых шагов — и перед ним предстала странная картина. Пятнадцать рыжебородых датчан лежали в луже собственной крови. Их бездыханные тела образовали круг. А внутри покоились их убийцы. Турлоху никогда не приходилось видеть подобных людей. Они отличались маленьким ростом и очень смуглой кожей; черными были широко раскрытые глаза мертвецов. Их тела не защищала кольчуга, руки сжимали сломанные мечи и кинжалы. Вокруг разбросаны стрелы, отскочившие от стальных доспехов викингов, и Турлох с удивлением отметил, что их наконечники сделаны из кремня.

— Да, здесь была жестокая сеча, — пробормотал он. — Нечасто можно встретить такое упорство. Кто эти люди? Сколько ни плавал я в здешних водах, ни разу не встречал таких, как они. Семеро — всего лишь семеро? Где их товарищи, что помогли им справиться с датчанами?

Но на земле не было следов, ведущих от места битвы.

— Значит всего семеро, семеро против пятнадцати. Но все пятнадцать лежат бездыханные рядом с ними. Что же это за воители, способные уничтожить превосходящий их вдвое отряд викингов? Маленького роста, без кольчуги. И все же…

Внезапно ему пришла в голову новая мысль. Почему люди незнакомого племени не рассеялись, не попытались спастись бегством, спрятавшись в лесах острова? Но ответ он, кажется, уже нашел. Среди груды тел лежал странный предмет: статуя, высеченная из черного камня или вырезанная из дерева, которая изображала какого-то человека. Около пяти футов в высоту, она настолько живо передавала выражение его лица, что Турлох невольно отшатнулся. На статуе, наполовину прикрывая ее, лежал труп старика, изрубленного так, что трудно было узнать человека в этом куске кровавого мяса. Своей тонкой рукой он обхватил изваяние; вторую вытянул, пальцы крепко сжимали нож из кремня, по рукоять погруженный в грудь викинга. Турлох отметил про себя, что тела всех семерых покрыты страшными ранами. Немалых усилий стоило их свалить — они сражались, пока враги буквально не изрубили их в куски, но умирая, отправили на тот свет своих обидчиков. В широко раскрытых глазах смуглых людей застыла решимость отчаяния. Турлох заметил, как их пальцы все еще сжимают бороды врагов. Один из них лежал, придавленный трупом огромного датчанина, на теле которого, казалось, не было ни единой раны. Но приглядевшись, Турлох увидел, что смуглый человек, словно волк, намертво впился зубами в бычью шею викинга.

Он нагнулся и выволок изваяние из-под груды тел. Ему пришлось приложить всю силу, чтобы вырвать статую из руки мертвого старика, сжимавшего ее. Он и после смерти не желал расстаться со своим сокровищем; ибо Турлох осознал, что именно из-за этого изваяния сражались и погибли все до одного смуглые люди. Они могли разбежаться и уйти от погони, но тогда статуя досталась бы датчанам. Они выбрали смерть. Турлох покачал головой: ненависть к викингам, скопившаяся за годы диких злодейств и опустошительных набегов северян, никогда не покидала его, он был одержим этой ненавистью, нередко доводящей до припадков безумной ярости. В его огрубевшем сердце воина, не осталось места для жалости к врагам, и зрелище викингов, лежащих бездыханными у его ног, наполняло душу свирепой радостью. И все же он чувствовал — его ненависть ничто в сравнении с той силой, что двигала смуглыми людьми. Их действия диктовались какой-то исступленной верой, более глубокой, чем его ярость, идущей из глубины веков. Подобная древность чувствовалась даже в мертвецах, — не старость, но древность исчезнувших племен и народов, существовавших в незапамятные времена. Глядя на них, он словно перенесся в давно прошедшие времена варварства; а эта статуя…

Ирландец наклонился и обхватив ее, попытался поднять. Удивительно — он ожидал, что изваяние будет очень тяжелым, но его словно сделали из легкого дерева. Сначала он подумал, что статую отлили из стали, потом решил, что перед ним камень, но особый: такого, чувствовал он, не найти ни на Британских островах, ни в других частях известного ему мира. Ибо подобно мертвым телам, окружавшим его, изваяние дышало древностью. Поверхность его выглядела гладкой, будто оно вышло из-под резца скульптора только вчера, и все же казалось воплощением древности. Статуя изображала мужчину, ликом и статью походившего на мертвецов, сгрудившихся вокруг. Но это нечто большее, чем просто изображение соплеменника. Турлох чувствовал, что такой человек жил когда-то, и скульптор работал с натуры. Ему удалось вдохнуть жизнь в камень. Могучая грудь и широкий разворот плеч, сильные руки; черты лица выдают твердость и мужество. Выдающийся подбородок, прямой нос, высокий лоб — все указывало на могучий ум, бесстрашие, несгибаемую волю. Конечно, он был королем или богом этого племени, подумал Турлох. Но голову его не венчала корона; вся одежда состояла из набедренной повязки, так искусно вырезанной на камне, что можно различить каждую складку.