Рэй Брэдбери - Американские рассказы и повести в жанре ужаса 20-50 годов

Больше Виллет ничего не добился от юноши. Глядя на Чарльза, доктор чувствовал сострадание и страх. Как он изменился за последние месяцы! Естественно — ведь молодому человеку пришлось столько пережить! Он продолжил свой рассказ, надеясь, что какая-нибудь подробность все же заставит Чарльза сорвать с себя маску напускного безразличия. Когда доктор упомянул о комнате с начертанными на стенах формулами и зеленоватым порошком в сосуде, Чарльз оживился. Он насмешливо улыбнулся, услышав, что прочел Виллет в записной книжке, лежавшей на столе, и сказал, что это старые заметки, бесполезные для людей, несведущих в истории магии. «Но, — добавил он, — если бы вы знали слова, способные возродить к жизни то, что я высыпал в чашу, вы бы не смогли явиться сюда и говорить со мной. В ней номер 118, и, думается мне, вы были бы потрясены, если бы знали, кто под ним значится в моем каталоге. Прежде я никогда не вызывал его и намеревался приступить к обряду как раз в тот день, когда вы увезли меня сюда».

Тогда Виллет рассказал о том, как произнес заклинание, о поднявшемся со дна чаши дыме, и впервые увидел страх в глазах Чарльза.

— Он явился, и вы остались живы! — произнес он, но уже не обычным хриплым шепотом, а звучным басом, который зловещим эхом отдался в комнате.

Виллет, решив воспользоваться внезапным волнением своего пациента, быстро процитировал отрывокиз письма, который запомнил наизусть: « Надгробия переставлены уже в девяти случаях из десяти. Пока не допытаешься, до тех пор нельзя быть уверенным. ..» Потом он молча вынул из кармана полученное им странное послание и поднес к глазам больного. Результат превзошел все ожидания: Чарльз Вард немедленно лишился чувств.

Разговор происходил в отсутствие лечащих врачей, и доктор не сообщил о нем ни психиатрам лечебницы, ни приезжим знаменитостям, чтобы они не могли обвинить коллегу в том, что он провоцирует развитие мании их юного подопечного. Виллет и Вард не стали звать никого из персонала лечебницы; они сами подняли упавшего на пол Чарльза и осторожно положили на кровать. Приоткрыв глаза, больной несколько раз невнятно пробормотал, что должен немедленно сообщить Орну и Хатчинсону какое-то слово; когда он окончательно пришел в себя, Виллет сказал ему, что по крайней мере один из тех подозрительных субъектов — его злейший враг, посоветовавший Аллену расправиться с ним. Чарльз ничего не ответил, однако лицо его выражало тупую безнадежность. Вскоре посетители удалились, и перед уходом вновь предостерегли юношу, напомнив об опасности, исходящей от лже-доктора; Чарльз наконец ответил, что об этом человеке уже позаботились и он сейчас не в состоянии причинить никакого вреда, даже если очень захочет. Его тирада сопровождалась зловещим смешком, от которого мороз пробежал по коже. Виллет и Вард знали, что Чарльз не сможет предупредить двух странных приятелей Аллена о гипотетической угрозе, потому что администрация лечебницы задерживает для проверки все письма, отправляемые больными, и не пропустит послания, носящего явные признаки бреда.

Однако история Орна и Хатчинсона, если корреспондентами Аллена действительно были изгнанные из Салема колдуны, имела любопытное продолжение. Движимый каким-то неясным предчувствием, которое в последнее время усилилось, Виллет заключил соглашение с международным пресс-бюро, попросив посылать ему газетные вырезки, рассказывающие о различных происшествиях и преступлениях, совершенных за последний год в Праге и Восточной Трансильвании. Через несколько месяцев он нашел среди переведенных для него статей две очень интересные заметки. В одной говорилось о том, что в старинном квартале Праги неожиданно рухнул дом и его единственный жилец, некий Йозеф Наде, глубокий старик, бесследно исчез. В другой сообщалось о взрыве в горах Трансильвании, к востоку от Рагузы, в результате которого исчез с лица земли вместе со всеми его обитателями древний замок Ференци, пользовавшийся такой дурной славой у солдат и местных крестьян, что владельца собирались доставить в Бухарест для допроса, и только трагический инцидент, внезапно оборвавший его феноменально долгую жизнь, помешал подобным планам осуществиться. Виллет осознал, что тот, кто составил записку угловатым саксонским почерком, способен на большее, чем простое предупреждение; предоставив доктору покончить с Карвеном, он решил самолично найти и уничтожить Орна и Хатчинсона. Страшно даже подумать о том, какая участь их постигла.