Евгения Грановская - Конец пути

Илона посмотрела на початую бутылку мартини:

– Никуся опять пила?

– Как видишь.

Она зевнула:

– Да… Она всегда пьет во время грозы. Не может себе простить, что убила твоего папашу.

Аня посмотрела на сестру холодным, неприязненным взглядом:

– Он мне не папаша. И никогда им не был.

– Ошибаешься, сестренка. В твоих жилах бежит его кровь. С чем я тебя и поздравляю.

Аня чуть прищурила такие же синие, как у сестры, глаза:

– Знаешь, Илонка, ты очень красивая девушка. Но иногда ты бываешь такой стервой, что просто удивительно. И за что только тебя любят мужики?

– За это и любят, – невозмутимо сказала Илона и потянулась за бутылкой мартини.

Едва переступив порог квартиры Максима, Ника резко бросила ему в лицо:

– Вы предлагали моей младшей сестре алкоголь?

Максим слегка опешил, но не растерялся.

– Это вопрос или утверждение? – иронично уточнил он.

– Утверждение!

– Тогда мне не обязательно на него отвечать.

– Вы понимаете, что ей всего четырнадцать? – довольно резко спросила Ника.

– А вам? – спросил вдруг Максим.

– Что – мне?

– Вам уже больше четырнадцати?

– Разумеется. Я не понимаю, к чему этот…

– Тогда вы можете со мной выпить, правда?

Лицо Ники вытянулось от удивления. Он иронично улыбнулся и сказал:

– Вам же хочется, я вижу по глазам.

Во взгляде Ники появилось негодование:

– Послушайте, а вам не кажется, что вы ведете себя слишком нагло?

Максим покачал головой:

– Нет. А должно?

– Вы…

– Я просто предложил вам выпить. В американских фильмах всегда предлагают гостям выпивку. И ни у кого это не вызывает возмущения. И кстати, присаживайтесь! Иначе мне, как джентльмену, тоже придется встать, а в моем положении это несколько… затруднительно.

Ника прошла к дивану и решительно села. Максим покатился за ней. Остановился и уставился на нее карими насмешливыми глазами.

Нике было немного не по себе от того, что он так откровенно разглядывает ее. Он взял со стола пачку сигарет и предложил ей. Ника не стала отказываться, и он щелкнул у нее перед лицом зажигалкой. Посмотрел, как она прикуривает, и сказал:

– Отличная привычка, правда?

– Я бы сказала, убийственная, – ответила Ника.

Оба они усмехнулись.

– Даю вам слово, что не имею никаких «видов» на вашу младшую сестру, – сказал Максим. – Хотя, будь я ее отцом, я бы всыпал ей хорошего ремня.

Непонятно почему, но эти простые слова совершенно сбили с Ники весь воинственный настрой. Было в тоне голоса Максима что-то такое, что не позволяло усомниться в правдивости его слов. Несколько секунд Ника курила молча, а затем спросила:

– Вы бывший полицейский?

– Да, – отозвался Максим.

– А теперь вы – писатель и сценарист?

– Спорный вопрос. Не всякого, кто выбивает из клавиш искры по три часа в день, можно назвать писателем.

– Но вы написали хотя бы одну книгу?

Максим усмехнулся.

– Только одну и написал. А вот вторая никак не идет, хотя вымучиваю ее уже третий месяц.

– И о чем ваши книги?

– О мерзавцах. И о тех, кто их ловит. Но те, кто ловит, мало отличаются от самих мерзавцев.

– Ясно. – Взгляд Ники смягчился. – Вы пишете детективы, да?

– А что еще может писать бывший полицейский? Кроме этой мерзости, я ничего в жизни не знаю, вот и приходится вываливать ее на бумагу.

– А как ваша фамилия, может, я слышала?

– Вряд ли. У книжки был тираж пятнадцать тысяч экземпляров. А только в нашем районе Москвы живет двести тысяч человек. Во всей Москве – около десяти миллионов. Если бы моя книжка попала к вам в руки, я бы назвал это чудом.

Где-то в отдалении громыхнул гром. Ника взглянула на окно и слегка побледнела. Это не укрылось от взгляда Максима.

– Предлагаю сменить тему, – сказал он.

Ника перевела взгляд на него.

– Что?

– Сегодня день нашего заселения в «Умный дом». А у меня есть непочатая бутылка коньяка. Что, если мы выпьем по бокалу – в честь новоселья?

Ника растерялась:

– Даже не знаю… Я пришла сюда не пить…

– В такой день грех не выпить, – сказал Максим. – Кроме того, вы уже начали – я вижу это по блеску в ваших глазах.

– Обычно я не пью крепкие напитки…

– Я отпустил своего слугу прогуляться, – с улыбкой сказал Максим. – Так что я буду единственным свидетелем вашего «падения».

Он развернул кресло-коляску и покатил на кухню.

– Ну, вот, – тихо пробормотала Ника, когда он скрылся из глаз. – Пришла ругаться, а напросилась на суаре. Ну, как это называется, а!