Рэт Уайт - Жизнь без людей

Тодд побледнел, вспомнив, что он сделал.

- Это ужасно!

Тодд посмотрел на начальницу. Та все еще ухмылялась.

- Она думает, что вы можете иметь к этому какое-то отношение, мистер Хаммерштайн.

- Я?

- Она говорит, что вы пытались уговорить ее сделать аборт и перевязку маточных труб. По какому-то совпадению именно это с ней и произошло. С вами все в порядке, мистер Хаммерштайн?

- Не совсем. Мне нездоровится, и я хотел отпроситься домой. В последнее время очень сильно болит голова. Мигрень.

- Что ж, мы не сильно вас задержим. Что вы скажете насчет заявления миссис Де Марко?

- Кого?

- Миссис Де Марко. Женщины, подвергшейся нападению. Вы пытались убедить ее сделать аборт?

- Мы этим здесь не занимаемся. У нас нет времени на подобные консультации. Мы только оцениваем степень бедности, принимаем, либо отклоняем заявления. У нас столько заявителей, что на каждого не так уж и много времени.

- Я говорила ему то же самое, — заявила мисс Саньтяго.

- Почему же она тогда так сказала?

Пузатый офицер повернулся к начальнице Тодда с все еще недовольным видом.

- Вы серьезно? Мы слушаем здесь всякую чушь. Наверно, как и вы на своей работе, офицер. То, что правительство якобы заставляет бедняков делать аборты, уже не новость. Мы слышим такое здесь ежедневно. Наверно, не реже, чем вы слышите о копах-расистах, притесняющих национальные меньшинства.

Копы кивнули, понимающе улыбаясь, а затем снова повернулись к Тодду. Он раскачивался взад-вперед с закрытыми глазами, потирая виски указательными пальцами рук. Голова у него будто превратилась в сваренное вкрутую яйцо, с которого медленно счищают скорлупу.

- Что-то ты неважно выглядишь, приятель. Как насчет того, чтобы появиться у нас в участке завтра, когда будешь себя лучше чувствовать? Поговорим об этом подробнее?

Тодд кивнул головой.

Они снова обменялись рукопожатиями, а один из копов, офицер Дикерсон, протянул Тодду свою визитку. Когда они ушли, начальница Тодда все еще стояла, не сводя с него глаз.

- Присядь, Тодд.

Тодд сел перед ее столом. В отличие от дешевых пластиковых стульев, на которых сидели заявители в его кабинке, здешние кресла были сделаны из металла и винила, и вращались.

- Я тебя только что прикрыла. Единственная, полученная нами жалоба, что кто-то пытается заставить заявителей сделать аборт, была на тебя, тогда еще, от той чернокожей женщины. Надеюсь, теперь у нас здесь нет никаких проблем?

- Никаких проблем, мисс Саньтяго.

- И ты не имеешь никакого отношения к нападению на ту женщину?

- Только чокнутый может сделать подобное.

- Ты не ответил.

Она посмотрела Тодду прямо в глаза, все еще ухмыляясь, будто ее все это забавляло.

- Нет. Я не имею к этому никакого отношения.

- Хорошо. Отправляйся домой, Тодд. Отдохни немного. Увидимся завтра, как вернешься из полиции.

Тодд кивнул головой и повернулся, чтобы уйти.

- Знаешь, на Ди-стрит есть приют для матерей-одиночек.

- Что?

- Он находится в ведении одной из тех групп, «Право на жизнь». Они уговаривают беременных девушек сохранять детей и не делать аборт. А взамен дают отдельную комнату и питание на время беременности и на первое время после родов. А потом помогают им найти пары для усыновления их детей. Ты мог бы направлять своих клиентов туда, если они не хотят делать аборт. То есть, только это между нами, я с тобой солидарна. Они не должны заводить этих чертовых детей, о которых даже не могут позаботиться. В мире и без нас уже слишком много людей еще больше захламляющих планету всеми этими нежеланными детьми.

Тодд ничего не ответил. Он просто смотрел на нее, пытаясь прочесть ее мысли, пытаясь понять ее.

Какого черта она мне все это только что сказала?

Она подмигнула ему и пожала плечами. — Просто чтобы ты знал.

Тодд повернулся и вышел из кабинета.

На работу Тодд пришел пешком. После той ночи, что у него была, ему необходимо было проветрить мозги. Ходьба пешком давала ему возможность все обдумать. Когда Тодд вышел из Департамента соцобеспечения, он думал о Стефани и своем ребенке. Оставить этого ребенка в живых было бы лицемерием. Как он мог отнять у Николен ребенка на благо планеты, а из своего сделать исключение? Это не правильно. Но как ему абортировать своего собственного ребенка?

Во всем виновата Стефани. Он никогда не хотел детей. Она знала это, но все равно решила забеременеть. Конечно, он мог бы воспользоваться презервативом, но она сказала, что принимает таблетки. Он поверил ей, а она предала его. Она также виновата, как Николен. Но вскрывать ее, как ту шлюху-наркоманку, у него не было никакой возможности. Он любил ее. Кроме того, Кэти переломает ему ноги и отстрелит яйца, прежде чем он приблизится к Стефани.