Даррен Шэн - Марш мертвецов

— Что ты собрался делать? — повторила Ама в третий раз.

Я провел пальцем по корешку папки. Глаза Амы расширились от страха. Она догадалась, что я решил сразиться с Кардиналом.

— Беги! — выдохнула она. — Убежим вместе. Ничего другого не остается. Вызвоним твоего знакомого шофера…

— Нет. Куда бежать? Где от него спрячешься? И что это будет за жизнь, в вечном страхе и отчаянии? Сама же мне говорила, что не можешь жить в настоящем, когда ничего не знаешь о прошлом.

— Теперь нас двое, — возразила она. — Мы можем вместе выстроить будущее.

— И все равно психовать по поводу прошлого.

— Он тебя убьет. — Ама сменила тактику. — Если ты пойдешь к нему, ты труп.

— Возможно. Но мы ведь догадываемся, что означает эта черта поперек моего имени, и, если не ошиблись в догадках, я и так труп. А так хоть не сдамся без борьбы. Не придется ждать, пока Вами подстережет меня в темном переулке.

— Но ты можешь сбежать! — с яростью прошипела Ама сквозь зубы. — Не обязательно сражаться. Есть шанс спастись.

— Нет и не было, — печально возразил я. — Придя сюда, мы выступили против Кардинала. Мы пришли за правдой. Мы сделали выбор. Теперь за него придется умереть. Мне, по крайней мере. Твое имя ведь не вычеркнули. Ты ему пока не нужна. Езжай домой. Забудь про меня, про Кардинала, про все. Вернись к нормальной жизни. Может, еще получится.

— Я с тобой, — не отступилась Ама. — Дошла досюда, могу и дальше…

— Нет, — твердо и решительно возразил я. — Это мой последний бой. Пан или пропал. Либо я его убью, либо он меня, все решится сегодня. Это моя битва, Ама. Когда-нибудь, возможно, наступит и твой черед, но не сейчас. Не здесь, не сейчас, не со мной.

— Что ты ему скажешь?

— Не знаю. Может, мне и не дадут ничего сказать. Но если удастся, наверное, спрошу, в чем все-таки тут дело, что это за список, кто мы такие, кем мы были раньше. Может, он мне ответит, прежде чем убить.

— Последний раз прошу… — Ама отпустила мою рубашку, но продолжала удерживать взглядом. Ее трясло, в глазах стояли слезы. — Пойдем со мной. Беги из города, от Кардинала, с работы. Скроемся, будем жить вместе.

— Не скроемся, — медленно произнес я, касаясь ее в последний раз, проводя пальцами по щекам, носу, губам. — Он повсюду, Ама… — Я похлопал себя по лбу: — Он там. От него не сбежишь, как не сбежишь от самого себя.

— Тогда пошел ты, Капак!

Зарыдав, она кинулась прочь, не оглядываясь. Я рванулся за ней. Сердце почти победило, я уже готов был крикнуть: «Стой, подожди! Я с тобой!»

Почти.

Я не мог бросить неразгаданную тайну. Не мог отказаться от боя с Кардиналом, на который меня толкали судьба, характер и интуиция. Я зашел слишком далеко, назад пути нет. Захлопнув рот, я смотрел вслед убегающей Аме, слушал затихающий внизу топот ее ног.

Потом начал спускаться дальше, сосредоточиваясь, не думая больше об Аме и о бренности бытия. Вместо нее я представлял ту женщину, и из темного омута всплывали другие. Среди них было много детей в школьной или в спортивной форме, они бегали, лазали по канату, играли в мяч. Вот я держу во рту свисток, а вот я целуюсь с той женщиной, вот я на чьих-то похоронах, вот я смеюсь, и вот…

И вот я здесь.

Секретарь не хотела меня пускать. Сказала, что Кардинал спит и его нельзя беспокоить. Но я все равно прошел. Она бросилась мне наперерез, но я ее толкнул на пол. Она потянулась к интеркому — то ли предупредить Кардинала, то ли вызвать гвардейцев. Хрен с ней. Поздно беспокоиться о конспирации.

Он спал на голом матрасе посреди комнаты. Свернувшись калачиком, по-детски или по-собачьи, слегка похрапывая, гримасничая в своем мрачном сне. Меня захлестнули ненависть и отвращение. Повинуясь непреодолимому порыву, я, обезумев, рванулся к матрасу и правой ногой с размаху ударил спящего в живот.

— Подъем-подъем, кто спит, того убьем! — заорал я, покатываясь от хохота. Крыша съехала окончательно, я летел в черную пропасть безумия, куда так хотел шагнуть Паукар Вами.

Распахнув глаза, Кардинал перекатился подальше и вскочил на ноги, еще покачиваясь и сонно моргая. Но стоило ему меня разглядеть, как в уголках губ выступила пена, и он затрясся от ярости.

— Заметили? — улыбнулся я. — Отлично. Теперь признавайтесь, что за…

Договорить я не успел. Он бросился на меня, как разъяренный леопард, чтобы растерзать не глядя. Я отшвырнул «Аюамарку» и принял удар. Мы столкнулись, как два поезда на полном ходу, вопя, пиная, молотя кулаками и вцепляясь во все, что под руку подвернется. Он проехался ногтями по моей щеке, едва не зацепив глаз. Упершись лбом в мой висок, он впился мне зубами в левое ухо и чуть не захлебнулся кровью. Я раз за разом бил в живот, надеясь сломать какое-нибудь ребро и пропороть легкое.