Даррен Шэн: Марш мертвецов

— Он повесил на меня «жучка», — пояснил я.

Кардинал засмеялся, а Вами злобно сузил глаза.

— Только попробуйте прыгнуть, — прорычал он. — Я тогда…

— Что? — поддел Кардинал. — Убьешь меня? — Он лукаво изогнул бровь. Вами метнул в него полный ненависти взгляд и опустил пистолет. Киллера трясло то ли от ярости, то ли от страха, то ли от всего сразу. — Не твоя юрисдикция. Я тебя создавал убивать, а не спасать.

— Если вы прыгнете, а я останусь жить, кое-кого я точно убью. — Вами оскалился, глядя теперь на меня.

— Трепещи, мистер Райми, — усмехнулся Кардинал. — Туго тебе придется, если мои предположения насчет остальных аюамарканцев не оправдаются. — Однако усмешка тут же померкла. — Если я действительно ошибаюсь, — тихо попросил он, — позаботься о моей Кончите, ладно? Убеди ее остаться в городе, если сможешь, передай, что я ее любил, честно, насколько мог. До самого конца, несмотря ни на что.

— Я все сделаю, вы же знаете.

Кардинал подавленно кивнул. Потом он сжал кулаки и гордо вскинул голову:

— В таком случае остается только одно. Всего хорошего, мистер Тассо. — Форд смотрел на него, склонив голову набок, со странным выражением лица. — Прощайте, мистер Вами. — Киллер с отвращением сплюнул. — Оревуар, мисс Ситува. — Ама его не слушала, она тянулась ко мне, собираясь последний раз назвать меня по имени. — Живи долго, мистер Райми, — крикнул Кардинал, заглушая ее слова. — Прощай!

Вами, взревев, кинулся к нему, пытаясь перехватить, но слишком поздно… слишком поздно… Кардинал перешагнул через парапет и понесся сквозь ночь навстречу неминуемой смерти, вереща, как огромный младенец.

На этом закончилась история Капака Райми. Довольно незамысловатая — жил-был на свете парень, он приехал в город, встретил чудовище, убил его и стал чудовищем сам. Мне не нравится человек, которого я вижу в зеркале, но и ненависти к себе я не испытываю. По правде говоря, я уже почти ничего не испытываю: ненависть, любовь, страх, желания остались далеко в прошлом, как напоминания о том, чью личину я постепенно сбрасываю.

Я остался жив после смерти Фердинанда Дорака. Пока его останки отскребали с асфальта, я отвел потрясенного Форда Тассо к себе в кабинет и поставил в известность о своем резком карьерном взлете. Он принял изменения безропотно. Форду нужен хозяин, без хозяина он впадает в прострацию. Былая преданность Дораку, самому могущественному человеку в городе, не помешала ему уловить, куда ветер дует, и присягнуть новому Кардиналу.

Ама и Вами просто застыли, когда Кардинал обрушился на асфальт. Взяли и замерли. Вот они тянутся ко мне — с противоположными намерениями, — а вот превратились в статуи. Статуи тут же начали сворачиваться, скукоживаться. На лицах пропал рельеф, руки, ноги, шея слились с туловищем, которое стремительно превращалось в плотный бесформенный комок.

А потом они взорвались, рассыпавшись бесшумным дождем холодных зеленых искр, которые тут же сгустились в облака знакомого зеленого тумана, плотного и удушливого. Он заполнил собой всю крышу и повалил Форда Тассо на колени в приступе отчаянного кашля.

Чуть погодя туман — направляемый, судя по всему, невидимыми виллаками — сполз по стенам Дворца вниз и растекся по улицам. Десять дней окутывал город зеленый саван, стирая все воспоминания о последней партии аюамарканцев и намертво застопорив все уличное движение. Заслуженный траур по низложенному Фердинанду Дораку.

Я примерился к большому креслу в кабинете. Внешне оно было поскромнее предшественника, но тоже ничего. Потом спросил Форда, помнит ли он Аму Ситуву. Выдохнув носом струйку зеленого тумана, он ответил, что нет. Тогда я поинтересовался, говорит ли ему что-нибудь имя Леоноры Шанкар.

— Она как-то связана с рестораном? — Тассо наморщил лоб.

На то, чтобы вычистить из архивов все упоминания об Аме, Кончите, Леоноре и остальных аюамарканцах, ушло несколько недель. Но дотошность в таких делах себя оправдывает.

Во внешнем мире перемен не заметили. Кардинал оказался прав — им без разницы. За несколько лет, конечно, появилось несколько озадаченных визитеров с расспросами, но с ними управились без труда.

Форд очень помог. Показал мне секретные документы Дорака, где излагались планы по установлению мирового господства: необходимые шаги, скорость продвижения, предстоящие трудности. Время воплощения и проверки этих планов еще не пришло, но я в них верю. Кардинал был безумным гением, мечтателем, которому остальные и в подметки не годятся.