Энн Райс - Вампир Лестат

Общество пришло в неописуемое волнение. Оба потухших факела продолжали валяться в грязи. Никто не протянул к ним руку.

– Теперь, по вашим же законам, вы не можете причинить ему вред, – сказал я. – Однако божественную защиту подарил ему вампир. Как же это понимать, растолкуйте!

Говоря, я продолжал тащить Ники вперед, пока наконец Габриэль не заключила его в свои объятия.

Он не сопротивлялся, но смотрел на нее, не узнавая, и даже коснулся пальцами ее лица. Она отвела их в сторону, как руки ребенка, и продолжала внимательно следить взглядом за мной и предводителем.

– Если вашему предводителю нечего вам сказать, то говорить буду я, – вновь обратился я к ним. – Идите и вымойтесь в водах Сены, а потом оденьтесь, как подобает людям, если еще помните, как это делается. После того, не привлекая к себе излишнего внимания, живите среди людей. Ведь именно в этом и состоит ваше предназначение.

Поверженный мною мальчик, оттолкнув тех, кто помог ему встать на ноги, пошатываясь вновь вышел на середину круга.

– Арман! – умоляющим тоном обратился он к молча стоящему предводителю. – Призови всех к порядку! Арман! Скорее! Спаси всех нас!

– Какого, скажите мне, дьявола вам даны красота, проворство и ловкость, способность видеть то, чего не видят другие, и умение очаровать кого угодно?

Все глаза были устремлены на меня, и только сероглазый мальчик без устали, но тщетно продолжал выкрикивать одно и то же имя:

– Арман!

– Вы напрасно растрачиваете свой Дар! – говорил я. – Хуже того, вы лишаете всякого смысла свое бессмертие! Ничто в мире, кроме, пожалуй, жизни самих смертных, не может быть более нелепым и противоестественным, чем пребывание в плену предрассудков собственного прошлого.

Наступила абсолютная тишина. Я мог слышать слабое дыхание Никола. Я ощущал исходящее от него тепло. Чувствовал, как притупленный интерес к происходящему борется в его душе с самой смертью.

– Разве нет у вас хитрости и смекалки? – звенящим в полной тишине голосом спрашивал я. – Разве вы лишены умения и мастерства? Как я, сирота, смог обнаружить и использовать огромное количество возможностей, в то время как вы, заботливо опекаемые столь злобными родителями, – я кивнул в сторону предводителя и дрожащего от ярости сероглазого мальчика, – способны лишь ползать, как слепые кроты под землей?

– Разгневанный сатана своей властью швырнет тебя в самую бездну ада! – собрав последние силы, выкрикнул мальчик.

– Ты все время твердишь об этом, – ответил я, – но, как видишь, ничего подобного не происходит. И все тому свидетели!

Вампиры согласно зашумели.

– Если ты действительно веришь, что это должно случиться, зачем тогда нужно было притаскивать нас сюда?

Голоса в мою поддержку зазвучали громче.

Я взглянул на маленькую, безнадежно поникшую фигурку предводителя, и следом за мной все головы повернулись в его сторону. Даже безумная королева вампиров остановила на нем свой взгляд.

– Все кончено… – прозвучал вдруг в наступившей тишине его голос.

Даже те, кто корчился в муках за стенами этого зала, не проронили ни звука.

– Уходите! Уходите все! Это конец! – снова послышался его голос.

– Нет, Арман! Нет! – молил его мальчик.

Однако все остальные, закрыв лица руками и что-то шепча, уже пятились и уходили. Литавры были отброшены в сторону, а единственный оставшийся факел горел на стене.

Я не сводил взгляда с предводителя, понимая, что его слова вовсе не означают, что нас освободят.

После того как он силой выпроводил мальчика следом за другими вампирами и возле него осталась только королева, он повернулся и пристально взглянул на меня.

Огромное пустое помещение с невероятно высоким сводчатым потолком, тускло освещенное единственным факелом, где остались стоять посередине только двое вампиров, показалось мне еще более ужасным и отвратительным.

Уйдут ли вампиры с кладбища, размышлял я про себя, или будут в нерешительности топтаться у подножия лестницы? Позволят ли мне увести отсюда Никола? Мальчик, конечно, будет где-то поблизости, но он слаб, а королева не станет ничего предпринимать. Значит, реальную угрозу представляет только предводитель. Однако я не должен торопиться и действовать опрометчиво.

– Арман, – как можно более уважительно обратился я к нему. – Могу я называть тебя так? – Я подошел ближе, внимательно следя за выражением его лица. – Ты, несомненно, главный среди них. А потому именно ты можешь все нам объяснить.