Александр Варго - Запертая дверь

Тихонов подошел к клеткам с утками.

– Скажите, а куры здесь продаются?

– Конечно.

Мужчина неопределенного возраста в ватнике, накинутом на плечи, буквально источал запах алкоголя. Как будто он не пил, а душился спиртом.

– У вас?

– Конечно.

– Мне нужна черная курица.

Мужик хохотнул и, еще раз обдав «выхлопом», сказал:

– А вы, стало быть, подземные жители?

Артем собирался нагрубить алкашу, но Сергей схватил его за руку, отодвинул и вышел вперед.

– Нам нужна черная курица или петух.

Мужик хохотнул.

– К чему эта дискриминация по цвету перьев? Скажу вам по секрету, – мужик пригнулся и прошептал: – Когда с них повыдираешь перышки да просмолишь, хрен его знает, какая она была при жизни. Хоть рыжая в крапинку.

– Нам ее не варить, – вставила Оля.

– Она нам нужна живая, чтобы успокоить одного монстра, – непонятно для чего сказал Артем.

Мужик посерьезнел и понимающе закивал.

– Понимаю, сам женат. Сейчас.

Он зашел за прилавок и вытащил оттуда ящик.

– Выбирайте.

Выбирать особенно было не из чего. Из пяти кур две были черные.

– Я думала, мы никогда ее уже не купим, – сказала Оля, когда они вышли через ворота рынка. И неожиданно для самой себя спросила: – Ты сможешь ее убить?

Артем посмотрел на курицу, погладил ее.

– Может быть. Ты знаешь, я помню, в детстве мой отец брал курицу и топор и отрубал ей голову.

– Очень милосердно, – сказала Оля.

– Ага, – кивнул Серега, – они еще бегают без голов.

– Сомневаюсь, что смогу так же, – произнес Артем и погладил курицу.

– Да, без головы здорово не набегаешь.

Артем посмотрел на Серегу так, будто застал его писающим в фарфоровый сервиз.

– Да расслабься ты. Я же шучу.

– Почему это мне не до шуток? Ах да! У меня же в доме завелась какая-то херня, пропадают люди и по двору бегает взбесившийся гигантский ленивец.

К машине они подошли молча.

– Задушить – еще сложнее, чем топором голову отрубить, – произнес Артем, когда сел в машину. – Сложнее и неприятней.

– А ты подумай, что курочке еще неприятней, и все пройдет.

– Ладно, девочки, – сказала Оля и завела машину. – Если это поможет, я сама ее придушу.

Они еще раз очень внимательно прочитали нехитрый обряд по усмирению банника и решили, что душить курицу все-таки надо Артему, так как он является хозяином дома. Решить-то решили, но, взяв в руки живое существо, Тихонов понял, что не сможет. Одно дело, когда ты убиваешь, чтобы съесть, и совсем другое – ритуальное убийство. Ритуал, который переворачивал все с ног на голову. Артем не мог понять, почему все так, почему это все происходит именно с ним. Он слышал о подобных существах. Лешие и водяные, домовые и кикиморы, банники и овинники, русалки и черти. Нечисти хоть в прокат выдавай. Но они для него были не более чем фольклорными персонажами, картинками из сказочной книги. И поэтому (в большей степени поэтому) они ни черта не пугали. Банника, лешего и домового он вообще представлял себе добрыми старичками с окладистой бороденкой и хитрым прищуром. Старичок, который не то чтобы кожу содрать, прикрикнуть не мог. Сидел на печи и раздавал деткам леденцы на палочке. Его банник раздал всем по леденцу. Да по такому, что в рот не лезет.

– Ну так что, где ты хочешь придать ее забвению?

Надо признать, юмор Сереги, уместный разве что на концертах Петросяна, и то только за кулисами, Артема начал слегка раздражать. И у него даже появилась мысль (тоже, разумеется, шуточная) придушить Проскурина вместо курицы.

– Я говорю: где душить птицу будешь?

– А это теперь где поймает, – сказала Оля.

Они забыли о курице. Точнее, они помнили о том, что ее надо задушить и закопать, а то, что ее нужно держать все время в руках, позабыли. Чернушка мирно клевала травку у яблони за дровнями.

– Если я ее поймаю, я ее убью.

– Тебе надо поторопиться, а то она умрет от старости.

Артем едва не испепелил взглядом друга-юмориста.

– Ой, она пошла к бане, – вскрикнула Оля.

Артем и Сергей повернулись. Черная курица, словно ребенок из Эдинбурга за Крысоловом, шла к крыльцу бани.

– Что это с ней?

– Похоже, что ее кто-то манит…

– Цыпа, цыпа, – позвал Сергей, но птица не реагировала. Она шла, ворочая непослушной головой.

– Пошли за ней.

Артем, как-то пригнувшись, крадучись, двинулся к бане. Сергей и Оля переглянулись и молча двинулись за Тихоновым. Курица тем временем вспорхнула на первую ступеньку крыльца, покрутила головой, будто прислушиваясь, затем взмахнула крыльями и прыгнула на вторую ступеньку. Артему казалось, что он смотрит замедленное кино – настолько медленно двигалась птица. Более зловещего зрелища в данный момент он и представить не мог. По сравнению с загипнотизированной курицей безголовая Вика была иллюстрацией к фельетону в журнале «Крокодил».