Кирстен Миллер - Всё, чего ты желаешь

— Йейн, познакомься с Френсис, моей… — Хейвен запнулась. — Кем мы друг другу приходимся?

— Четвероюродными сестрами — минус одна жизнь, — подмигнула ей Френсис.

Они познакомились полтора года назад, когда Хейвен пыталась узнать о своей прежней жизни в теле Констанс Уитмен. С изумлением она обнаружила, что у Констанс на Манхэттене осталась дальняя родственница. Однако настоящим потрясением для нее стало то, что Френсис досталась по наследству квартира родителей Констанс. В последний раз они общались после мнимых похорон Йейна. Хейвен позвонила Френсис, и та отнеслась к ней, как к давно пропавшей родственнице.

— Рад с вами познакомиться, — произнес Йейн, сняв бейсболку.

— О-о-о, какой красавчик! — театрально прошептала Френсис на ухо Хейвен. — На твоем месте я бы в него тоже вцепилась. — Она повернулась к Йейну и протянула ему руку. — Ты не представляешь, как я была счастлива узнать, что ты не погиб при пожаре. Теперь мы все можем любоваться твоим прекрасным лицом.

— Благодарю за комплимент, миссис Уитмен, — сказал Йейн, целуя ее руку.

Она явно не ожидала, что он ей подыграет.

— Просто очаровашка! — заявила она Хейвен. — Прошу тебя, Йейн, называй меня Френсис. Хейвен рассказала мне, что случилось. Сюжет для сентиментального романа — да и только! Надеюсь, ребята, вас не коробят мои шутки?

Йейн рассмеялся.

— Ни в коей мере.

— Огромное спасибо за то, что ты позволила нам остановиться у тебя, — добавила Хейвен. — Ты — единственный человек в городе, кому я доверяю.

— К тому же трудно найти номер в отеле. Ведь здесь, в Нью-Йорке, один из вас считается умершим, — кивнула Френсис.

— А еще сложнее сделать это, когда оба — банкроты, — усмехнулась Хейвен.

— А, ладно, — отмахнулась Френсис от разговора о деньгах. — Я бы все отдала, чтобы стать юной, нищей и влюбленной. Я за свои деньги могу покупать только юристов и золотодобытчиков. А вам надо наслаждаться своей бедностью.

— Вот в чем я пытаюсь убедить Хейвен, — подытожил Йейн.

— Если так, то ты кое-чему успел научиться за последнюю сотню жизней, — прощебетала Френсис.

Йейн пристально посмотрел на Хейвен. Он будто безмолвно спросил: «Что ты ей такое рассказала?»

Хейвен ответила ему улыбкой: «Не все». Она просто привнесла в жизнь Френсис романтизм, по которому та тосковала.

Френсис, шаркая шлепанцами, побрела по коридору. Йейн и Хейвен устремились за ней. На стенах висели картины, собранные многими поколениями Уитменов. Хейвен мельком взглянула на акварель, которую мать Констанс Уитмен приобрела во время поездки в Рим в тысяча девятьсот двадцать четвертом году. Неожиданно она услышала крики в одной из комнат. В первый момент ей показалось, что там включен телевизор, но три голоса были ей знакомы. Ссорились Констанс и ее родители. Предметом разногласий являлся молодой человек по имени Этан. Хейвен сжала руку Йейна, и шум стих. Прошлое и настоящее смешались в громадной квартире.

— А вот и ваше гнездышко, — Френсис открыла дверь и отошла в сторону. Она явно ждала похвалы. — Тут недавно был ремонт.

— Это комната Констанс! — воскликнула Хейвен.

И мебель, и обои, конечно же, — совсем другие, но атмосфера не изменилась. Хейвен вспомнила, как стояла у окна, мечтая оказаться где-нибудь еще.

— Ох! Я думала, ты будешь рада. Что, тебе нехорошо? — засуетилась напуганная Френсис. — Хочешь, чтобы я поселила вас в соседней комнате? Пара минут — и она будет готова.

— Нет-нет, все отлично, — отказалась Хейвен, хотя ее начало слегка подташнивать.

Однако она ошиблась. Даже лежа рядом с Йейном, она целую ночь металась и ворочалась. В конце концов Хейвен изнемогла и впала в отчаяние. Открыв глаза, она очутилась в ресторане. На ней было неудобное белое платье — множество слоев оборок. Она снова превратилась в Констанс, и сегодня ей исполнялось шестнадцать. Спустя несколько лет она встретит любовь всей своей жизни. В ресторане она обедала с матерью. Та беззаботно болтала о чем-то с подругой в другом конце зала. Констанс ждала ее, лениво перебирая лепестки роз в букете, стоявшем посередине столика. Официантка принесла Констанс порцию мороженого с фруктами и орехами.

— Я этого не просила, — произнесла Констанс. На самом деле она бы, пожалуй, с удовольствием угостилась мороженым, но заметила, что мать посматривает на нее. Элизабет в юности была толстушкой, поэтому бдительно следила за фигурой дочери.

— Нет? — с чуть фамильярной улыбкой проговорила официантка. Она казалось ненамного старше Констанс — лет восемнадцати-девятнадцати. — Прошу прощения.