Йорг Кастнер - Число зверя

Перед конференц-залом рядом с кабинетом генерала ордена они остановились, и молодой священник благоговейно постучал костяшками пальцев правой руки по старому дереву. Лишь когда глухой голос пригласил их войти, он приоткрыл дверь, ведущую в самое сердце мирового Общества Иисуса, крупнейшего католического ордена на планете.

Несмотря на это, просторное помещение было скромно обставлено и украшено одним эстампом с изображением основателя ордена и еще двумя гравюрами, рассказывающими сюжеты из Ветхого Завета: Ева, протягивающая Адаму яблоко, и Моисей, вместе со своим братом Аароном выступающий перед старейшинами Израиля. Помимо этих изображений, на стене над широким столом висело деревянное распятие, такое же, как то, что украшало комнатку Пауля на Мондзее.

Генерал ордена сидел во главе стола. Его преподобие постарел, подумал Пауль, посмотрев на него. Но это и неудивительно, ведь Жану Кристофу Гавальда скоро исполнится восемьдесят два года. Приблизительно двадцать последних лет этот француз, проведший многие годы в Северной и Центральной Африке, где он начал свою карьеру, став миссионером, возглавлял орден и проявил себя в это время как точка опоры, которая хоть и держит узды правления твердой рукой, но не противится новшествам. Пауль всегда восхищался его внешним видом. Полностью поседевшие за это время волосы Гавальда резко контрастировали с загаром, которым покрылась его кожа за время пребывания под африканским солнцем. Серьезное, но открытое лицо было испещрено бесчисленными морщинами, указывающими на трудовую, самоотверженную жизнь.

Справа от него сидел генеральный секретарь, Дэвид Финчер. Неуклюжая фигура, широкие ладони, которые скорее подошли бы рабочему-строителю, чем человеку Божьему, мясистое лицо и волосы с рыжеватым отливом. Ни у кого не возникало ни малейших сомнений в его ирландском происхождении.

Пауль прекрасно представлял себе, как предки Финчера в девятнадцатом столетии кирками и лопатами помогли проложить рельсовые пути для железной дороги через весь североамериканский континент. Возможно, они также трудились на золотых приисках Калифорнии в надежде на быстрое обогащение или за мизерное жалованье в рядах армии США сражались с индейцами и опасными преступниками. Массивный Финчер, как и они, был человеком дела, ценившим активный физический труд выше, чем филигранную работу духа, и благодаря этой своей особенности прекрасно дополнял Гавальда.

Слева от Гавальда съежился тощий Хуан Фелипе Мартин. Ему, наверное, было столько же лет, сколько и генералу ордена, которого он поддерживал с тех самых пор, как его избрали адмонитором, то есть негласным контролером. У каждого генерала ордена иезуитов был свой адмонитор, гарантировавший, что преподобный генерал, облаченный полнотой власти, – сознательно или невольно – не примет неверных решений, чреватых роковыми последствиями. Генерала побуждали обсуждать с адмонитором все предстоящие важные решения и прислушиваться к его совету. Пауль задумчиво смотрел на совершенно голый череп испанца и спрашивал себя, не срослись ли духовно Гавальда и Мартин за долгие годы своей совместной работы до такой степени, что стали абсолютно одинаково думать и чувствовать. Впрочем, мысль эта была еретической: ведь если так оно и было, то должность адмонитора была лишней.

Остальные пять мужчин за столом, каждый из которых перешагнул пятидесятилетний рубеж, были ассистентами генерала ордена: Винченцо Динале представлял Италию; Пьер Гратон – Францию; Мигель Томео – Испанию и испаноязычные страны; Конрад Мергенбауэр – Германию, Австрию, Бельгию, Нидерланды, Польшу и Венгрию; Стюарт Каннингэм представлял англоязычные страны. Это были доверенные люди генерала. И то, что все они собрались сегодня здесь, подчеркивало важность ситуации.

Финчер коротко, но вежливо поздоровался с Паулем и предложил ему занять место за столом. Затем он повернулся к молодому иезуиту, который привел Пауля и собирался покинуть помещение.

– Задержитесь ненадолго, отец Криспи, и расскажите нашему гостю, что вы узнали сегодня утром. Это заинтересует его, ведь он был очень близок с отцом Сорелли.

К молодому священнику снова вернулась замеченная Паулем нервозность. Он неуверенно огляделся и указательным пальцем поправил на переносице сползшие на нос очки.

– Но… я ведь все уже рассказал, и не единожды. Сначала полиции. А затем и вам.

– Думаю, брату Кадрелю стоит узнать обо всем из первых рук, – непреклонно ответил Финчер и посмотрел на Пауля. – Отец Андреа Криспи, собственно говоря, именно тот человек, который обнаружил Сорелли.