Дмитрий Березин - Бремя тела

— Вполне себе.

— Это не ответ!

— А это не вопрос был, о таком вообще не спрашивают, — неравнодушие Ксении к Георгию было столь велико, что она не могла позволить Наде обсуждать его внешность, даже если они незнакомы, и знакомить их Ксения не собиралась.

— Ну, удачного свидания, — Надя подмигнула. — Как ты там говорила? Я девственница, потому что ищу своего принца, настоящую любовь ищу. Пусть это будет твоя первая настоящая любовь. А то точно от недотраха крыша у тебя ехать начинает, и не только я это замечаю, но и Санька того же мнения о тебе! И от учебы, Никитина, тоже, не представляю, как можно столько ботанить! Только совет у меня для тебя есть, Никитина. Не ешь груш перед этим делом. Когда меня еще давно парень поимел в первый раз, так я в начале, когда он в меня вошел, такой залп дала. Твою мать!

Ксения хотела ответить про грязь, бесконечную и загораживающую все светлое, что есть вокруг, про намеки на секс и про обращение по фамилии, и про обсуждение чужой личной жизни, но не стала. А когда опомнилась, то Надя, взяв приготовленную на стуле смену белья и полотенце, вышла из комнаты в душевую. Но слова Нади о сексе отчего-то больше не коробили ее, не заставляли разреветься, не выводили из себя. Ксения сама не до конца понимала, с чего вдруг все так. Но разбираться времени не было, да и не тянуло на копания в себе. К тому же Надя была Надей, и этим сказано все.

Складывая вещи обратно в шкаф, Ксения наткнулась на флакончик «Красной Москвы» и вспомнила рассказ Ксивы о проводницах, которые отправляются в свой первый рейс. «У меня тоже почти первый рейс получается, обязательно побрызгаюсь».

Многие говорят, что перед важными событиями время начинает тянуться и никак не дождаться, когда, наконец, наступит тот или иной день или час. Как ни странно, у Ксении происходило все наоборот. Время летело стремительно. Она разобрала шкаф и подобрала вещи, которые хотела надеть. На следующий день, несмотря на столпотворение в парикмахерской — видимо, не у одной Ксении намечалось свидание — подстриглась. Вечер прошел в стоических усилиях в борьбе с ломкими и обгрызенными ногтями, не самым лучшим украшением молодой симпатичной девушки. Утро и весь день четырнадцатого Ксения не знала, куда себя деть. За ее спиной особенно усердно подхихикивала Надя, сборы в институт были скомканными.

Они договорились встретиться в семь у метро. После занятий Надя пулей выскочила из института и побежала в общежитие переодеваться. Как назло троллейбусы не ходили, на перекрестке была авария и скопилась огромная пробка.

«Еще два с половиной часа, Ксюша, не торопись. Все у тебя в порядке, сейчас переоденешься, успокоишься, и все будет отлично. И помни, что баба Лара говорила. Она говорила, что девушке на свидание нужно опаздывать минут на пять-семь, а не прибегать ахалтекинским скакуном секунда в секунду или, того хуже, за полчаса или час. Все успеешь, а Георгий немного подождет, не растает».

В две минуты восьмого Ксения появилась у метро. Георгий был в смешной шапке с помпоном и в спортивном пуховике — ни следа от того серьезного Георгия, который наводил ужас на студентов в институте и стучал по клавиатуре ноутбука в самую их первую встречу в кафе. Да и Ксения была одета совсем не так, как одевалась обычно: ни неряшливости в угоду удобству, ни неаккуратно завязанного шарфа. И «Красная Москва», запах которой улавливался за несколько шагов.

— Это тебе, — Георгий достал из-за спины и вручил Ксении бутон небольшой белой розы.

— Мне? — удивилась Ксения, но вспомнила, что четырнадцатого февраля цветы и прочее все-таки принято дарить. — Ой, да она же совсем замерзла! Ты долго здесь стоишь? Она совсем холодная! Нужно ее согреть!

— Вот и согреешь, когда до места доберемся.

— Далеко?

— Не очень, минут десять.

— Так что же мы стоим? — воскликнула Ксения. — Идем, пока сами не замерзли.

Они шли по каким-то темным улицам, сворачивали в переулки и оказались перед небольшим, в четыре этажа каменным зданием, спрятанным за сквером со старыми деревьями с широкими, причудливо искривленными стволами.

— Вот и пришли, — спокойно сказал Георгий и уверенно дернул дверь. — Прошу.

Впечатления захлестнули Ксению. Красивый холл, ковровые дорожки на мраморной лестнице — она даже плохо запомнила, как придерживая за локоть, Георгий вел ее наверх, затем по коридору до двери их номера. Номер был просто огромным: в дальнем углу, у кровати, в вазе стоял букет роз, а посередине стоял сервированный стол. Такой белой скатерти и таких блестящих, сверкающих столовых приборов Ксения никогда не видела. Пока они с Георгием раскладывали вещи и после, открыв дверь на небольшую лоджию, смотрели на вечерний город, в номер на небольшой тележке привезли еду, в ведерке для шампанского появился лед и бутылка с желтой блестящей фольгой. На середине стола в небольшой вазочке была поставлена белая роза, которую Георгий подарил при встрече у метро.