Филип Фармер - Первокурсник

Или он, погрузившись в мысли, бессознательно дорисовал недостающий знак?

Или фигура образовалась сама собою?

Неважно. В любом случае, он знает, что делать.

Скользя взглядом от одной пиктограммы к другой, Десмонд произносил нараспев слова давно мертвого языка, чувствуя, как что-то исторглось из груди и теперь перетекает в живот, в ноги, в горло и в мозг. Вот Десмонд произнес имя великана — и символ Котоиаида словно бы запылал огнем под его неотрывным взглядом.

Едва отзвучали последние слова, в комнате сгустилась тьма. Десмонд встал, включил настольную лампу, вошел в тесную, грязную ванную комнату. Но в зеркале отразилось лицо не убийцы, а шестидесятилетнего старика, который прошел через тяжкое испытание и пока еще не вполне уверен, что все закончилось.

Выходя из комнаты, Десмонд увидел, как бутылка из-под кока-колы выскользнула из дыры в плинтусе. Но то, что ее вытолкнуло, так до поры и не показалось.

Спустя несколько часов, вернувшись из местной таверны, Десмонд, пошатываясь, ввалился в комнату. Снова задребезжал телефон. Звонили из Десмондова родного города в штате Иллинойс, но на сей раз, вопреки его ожиданиям, не мать.

— Мистер Десмонд, это сержант Рорк из бузирисского полицейского управления. Боюсь, у меня для вас дурные вести. Ох… э-э-э… ваша матушка несколько часов назад скончалась от сердечного приступа.

Десмонду даже не пришлось изображать потрясенное изумление. Он так и окаменел. Даже рука, сжимающая телефонную трубку, словно превратилась в гранит. Однако ж ему смутно померещилось, что голос Рорка звучит как-то странно.

— От сердечного приступа? От… сердечного?.. Вы уверены?

Десмонд застонал. Мать умерла естественным образом. Не надо было произносить древнего заклинания. А теперь он связал себя нерушимыми узами — ни за что ни про что, навеки загнал себя в ловушку. Как только он произнес роковые слова и прочел взглядом пиктограммы, он раз и навсегда отрезал себе дорогу назад.

Но… если эти слова были только словами, если они угасли, как любой звук, и, переданные через этот субконтинуум, никакого воздействия на физический мир не оказали — разве его что-то связывает?

Разве он не свободен, не избавлен от всех долгов? Разве не может переступить порога этой комнаты, не страшась возмездия?

— Ужасно, мистер Десмонд, просто ужасно. Невероятный, нелепый случай. Ваша матушка разговаривала с соседкой, миссис Самминз, что зашла ее навестить, и тут у бедняжки приключился сердечный приступ. Миссис Самминз вызвала полицию и «скорую помощь». В дом вошли и другие соседи, и тут… и тут…

В горле у Рорка застрял комок.

— Я как раз подоспел к месту событий и уже поднимался на крыльцо, когда… когда…

Рорк откашлялся.

— Мой брат тоже находился в доме.

В силу необъяснимой причины здание рухнуло. Трое соседей, двое санитаров «скорой помощи» и двое полицейских погибли под развалинами.

— Все равно как если бы на дом наступила исполинская нога. Еще секунд шесть — и меня бы тоже расплющило вместе со всеми.

Десмонд поблагодарил полицейского за звонок и заверил, что первым же самолетом вылетает в Бузирис.

Спотыкаясь, он добрел до окна, открыл его, жадно вдохнул свежий воздух. Внизу, в свете уличного фонаря, опираясь на трость, стоял Лайамон. Серовато-бледное лицо запрокинулось. Блеснули белые зубы.

Десмонд зарыдал — но плакал он лишь о себе самом.

Рассказ впервые опубликован в журнале «Фэнтези и научная фантастика» («Fantasy and Science Fiction») в мае 1979 г.

В чахлых усах на манер Маньчжу… — Длинные усы-ниточки в китайском стиле; названы так по имени доктора Фу Маньчжу, героя остросюжетных романов английского автора С. Ромера, а также многочисленных комиксов, фильмов и телесериалов.