Фрэнк Лонг: Гончие Тиндалоса

— Я не покину пределов этой комнаты до тех пор, пока они не вернутся в свое время, — сообщил Чалмерс, когда труды наши были закончены. — Как только эти твари обнаружат, что след уводит сквозь кривые, они уберутся прочь. Возвратятся — изголодавшиеся, рычащие, ненасытные, к скверне, что была в начале, до времени и за пределами пространства.

Чалмерс любезно кивнул и зажег сигарету.

— С твоей стороны было очень великодушно мне помочь, — поблагодарил он.

— Чалмерс, а с врачом ты все-таки не хочешь посоветоваться? — уговаривал я его.

— Возможно, завтра, — пробормотал он. — А сейчас я должен наблюдать и ждать.

— Чего ждать? — не отступался я.

Чалмерс улыбнулся бледной улыбкой.

— Я знаю, ты считаешь, что я рехнулся, — промолвил он. — Ум у тебя острый, но приземленный, ты не в состоянии представить себе организм, существование которого не зависит от силы и материи. Но не приходило ли тебе в голову, друг мой, что сила и материя — это всего лишь преграды для восприятия, возведенные временем и пространством? Когда знаешь, как знаю я, что время и пространство тождественны и что и то и другое обманчиво, поскольку они — лишь несовершенные проявления высшей реальности, то уже и не ищешь в зримом мире объяснения тайне и ужасу бытия.

Я поднялся и направился к двери.

— Прости, — закричал мне вслед Чалмерс. — Я не хотел тебя обидеть. Ты наделен высочайшим интеллектом, но я — я наделен интеллектом сверхчеловеческим . То, что я сознаю твою ограниченность, это только естественно.

— Звони, если понадоблюсь, — бросил я и спустился по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз. — Сейчас же пришлю своего врача, — пробормотал я себе под нос. — Он — безнадежный маньяк, и одному Господу известно, что случится, если о нем немедленно не позаботятся.

Ниже в сокращении приводятся две статьи из «Партриджвилль газетт» от 3 июля 1928 г.

Сегодня в два часа ночи в результате землетрясения необычайной силы разбились несколько витрин на Сентрал-сквер и полностью вышли из строя система электроснабжения и трамвайные линии. Подземные толчки ощущались и на отдаленных окраинах; полностью разрушена колокольня Первой баптистской церкви на Эйнджелл-хилл (спроектированной Кристофером Реном в 1717 году).

Пожарные пытаются погасить пламя, что грозит уничтожить Партриджвилльский клеевой завод. Мэр обещает провести расследование; принимаются безотлагательные меры по выяснению, кто именно несет ответственность за эти разрушения».

Смерть Халпина Чалмерса окружена тайной. Сегодня в девять утра в пустой комнате над ювелирным магазином Смитвика и Айзека (Сентрал-сквер, 24) было обнаружено тело писателя и журналиста Халпина Чалмерса. Проведенное расследование показало, что комната была сдана вместе с меблировкой мистеру Чалмерсу 1 мая и что он сам избавился от мебели две недели назад. Чалмерс — автор нескольких заумных книг на оккультные темы и член Гильдии библиографов. Прежде он проживал в Бруклине, город Нью-Йорк.

В семь утра мистер Л. И. Хэнкок, занимающий квартиру напротив комнаты Чалмерса в заведении Смитвика и Айзека, открыл дверь, чтобы впустить кошку и забрать утренний выпуск „Партриджвилль газетт“, и почувствовал странный запах. Он описывает пресловутый запах как в высшей степени едкий и тошнотворный и свидетельствует, что вблизи комнаты Чалмерса вонь ощущалась настолько сильно, что ему пришлось зажать нос.

Мистер Хэнкок уже возвращался к себе, как вдруг ему пришло в голову, что мистер Чалмерс, чего доброго, случайно позабыл выключить газ на кухне. Изрядно встревожившись при этой мысли, он решил выяснить, в чем дело, и когда на повторный стук в дверь мистера Чалмерса ответа не последовало, он поставил в известность коменданта. Последний открыл дверь с помощью запасного ключа и в сопровождении мистера Хэнкока быстро проследовал в комнату мистера Чалмерса. Мебель в комнате отсутствовала, и мистер Хэнкок свидетельствует, что когда он впервые окинул взглядом пол, в груди у него похолодело, а комендант, не говоря ни слова, подошел к открытому окну и глядел на противоположную стену пять минут кряду.

Чалмерс лежал на спине посреди комнаты — совершенно голый. Его грудь и руки были покрыты характерным голубоватым гноем или слизью. Голова гротескно покоилась на груди — полностью отделенная от тела. Лицо — искажено, разодрано, страшно изуродовано. Следов крови нигде не было.