Денис Шулепов - Индиго

Глаза же дочки Лаврентию были видны отчётливо — на лицо падал равномерный лунный свет. Отец обнял дочь и сказал:

— Завтра в усадьбу иду, расспрошу, как нам быть.

— Со мной пойдёшь?

— Нет. Барины раньше полудня не встают.

— И то верно… — вздохнула Валентина и всколыхнулась. — Ты разузнай, как там Кузьма да что с ним!

И снова сникла:

— Я ведь сама боюсь…

— Конечно, дочка, узнаю. Пошли спать.

В ванной клубился пар, и стоял аромат пены для ванн.

Валентин лежал в ванне, вскинув ноги на край. Он только что надраил пемзой мозольные наросты на пятках и теперь с легкой усталостью нежился в горячей воде, разглядывая потёртый за годы голышек вулканической породы. Разглядывал и думал о Третьем Из Списка. Пресвятая Богородица, слава Ей, вняла его молитвам и послала достойного. Валентин услышал в телефонной трубке голос Третьего Из Списка, записанный на автоответчик: «Вас слушают…» и в то же мгновение ему явился образ автомобиля и не простого, а

золотого

дорогого Porsche Carrera 4 Coupe алого цвета, мчащегося по Ленинградскому проспекту к казино со скоростью 200 км/ч.

За этим образом последовал следующий, не менее яркий: на перекрестке чумовая тачка резко затормозила у пешеходного перехода, оставляя на асфальте чёрные полосы от шин, едва никого не сбив.

Валентину оставалось лишь исправить эту ма-а-аленькую оплошность.

До встречи

столкновения

ещё пять часов с гаком, достаточное время, чтобы привести себя

её

в порядок.

Валентин выдернул затычку из стока ванны, включил душ и взял бритву. «Растительность» на теле не буйно, но росла, и от неё необходимо было избавиться. Что он и сделал. Затем достал из косметички щипчики и, глядя на себя в зеркало, принялся за коррекцию бровей. От этой процедуры всегда наворачивались слёзы, но Валентин стоически её выдерживал. Критически оценив отражение, он удовлетворенно хмыкнул и, перекрыв горячую воду, встал под холодные струи душа, чтобы взбодриться.

Выйдя из ванны, Валентин занялся маникюром, убив на это целый час. Ещё час ушёл на макияж и выбор одежды. Венцом перевоплощения стал парик — прямые до плеч каштановые волосы.

Валентин прошёл в коридор к зеркалу в полный рост, взглянул на себя и на мгновение задохнулся от эмоций. Сердце замерло, дыханье перехватило — красота! Если бы он страдал «синдромом Нарцисса» (как он сам это называл), то непременно влюбился бы в себя.

— «Я — это ты, а ты — это я и никого не надо нам…» — пропел Валентин и крутанулся вокруг своей оси, раздувая подол красного шёлкового платья.

Теперь она была в порядке.

Валентина окатило приливом беспричинного счастья.

— Всё, я готов… ва!

В означенное время девушка из числа тех, о которых говорят «сногсшибательная», стояла у пешеходной зебры на перекрестке рядом с метро «Динамо» и терпеливо ждала, когда светофор перемигнётся на зелёный. Она глядела вдаль, наблюдая поток машин. И лицо её озарила улыбка, завидев быстро приближающийся алый автомобиль.

Счёт пошёл на секунды.

Мигнул жёлтый свет.

Алый «Порше» обогнал побитую «десятку», медленно катящуюся к пешеходному переходу.

Девушка в красном платье первой сошла с тротуара на проезжую часть. Посреди дороги замешкалась, но, увидев зелёный сигнал светофора, уверенно шагнула дальше.

Когда девушка сделала этот шаг, водитель «Порше» уже жал по тормозам.

Но уже было поздно.

Этому ДТП суждено случиться. И алая дорогая иномарка под визг тормозов и женщин-пешеходов наехала на девушку в красном шёлковом платье.

Валентин ожидал менее травмирующий удар, но ситуация сложилась иначе. Бампер угодил по ляжкам и вместо того, чтобы шваркнуться о капот, Валентин отлетел на асфальт.

Подбежал какой-то мужчина, Валентин определил его половой признак по пшеничным усам а-ля Тарас Шевченко, остальное вокруг смазывалось болевым шоком, отдававшимся пульсацией в голову. «Тарас» хотел его поднять, но Валентин промямлил:

— Мемаба! — что значило «не надо».

Из «Порше» выскочил молодой человек бледнее мела. Пешеходы успели окружить пострадавшую, гомоня во всю силу легких и создавая пробку. Молодой человек, растолкав зевак, присел возле девушки и, приподняв её голову, спросил:

— Жива?! Слава Богу, жива… — И прикрикнул на толпу. — Да расступитесь вы!

Кто-то обозвал его козлом, кто-то долбаным нуворишем, но молодой человек их не слышал, на его лице читались растерянность и испуг.