Денис Шулепов - Индиго

Патлатый хлыщ получит по заслугам!

Парочка шла к метро. Валентин следом, не приближаясь, но и не теряя из виду.

Парень с девушкой скрылись за стеклянными дверями подземки. Валентин тоже поспешил толкнуть дверь с «замечательной» рекламной наклейкой-вопросом: «Диарея?»

Он вытащил руку из кармана, продолжая сжимать любимую рукоятку. Ладонь уже не влажная. Волнение перед Возмездием исчезло. Как всегда.

Он побежал по движущейся эскалаторной лестнице, притормозил возле патлатого на миг… и, ускоренно семеня ногами, спустился вниз, влетел в подвернувшийся вагон поезда и был таков. Доехал до «Кольцевой», сделал пару пересадок и вышел на «Автозаводской». Здесь был «Новый книжный», сюда-то ему и надо.

Сегодня у неё закончились краски. Регулы раздражали. Она их терпеть не могла! А кто мог? Постоянное ощущение грязности, множество всяких «нельзя» и запретов, и с милым сердцу Кузьмой не поворкуешь вечерком: брезгливость какая-то от его прикосновений…

Но сегодня всё! Солнышко улыбается с самого утра, тёплый ветер колышет ржаную ниву. Отец с собаками, Мотей и Крошей, ушёл в лес — барин разрешил охотиться. Знать бы, с чего такая милость? И они с матерью пойдут по ягоды. Малины сейчас на опушке да земляники у-ух сколько! А к вечеру на пироги и Кузьма придёт. Уж она его теперича приголубит, нынча можно.

Но наперед на речку надо: стирать-полоскать, мамке помогать. А то ведь проспала сегодня, а мамка пожалела будить.

И полетела девонька в воздушном сарафане, размахивая белокурой косой, замкнутой алой лентой, и босиком под гору к речушке, к плоту, к мамке. Весело, озорно!

— Ах, чего ты так несёшься, Валь! — всплеснула руками мать.

— Валь! Валентин!

Валентин очнулся и резко захлопнул Библию. Оглянулся. Это был сварщик с ненавистной стройки, заядлый книгоман и любитель Тополя, Незнанского и Бушкова.

— Ты чего здесь? И с бестселлером всех времён и народов?! — спросил удивлённый сварщик.

— А ты чего? — буркнул Валентин, ставя томик на место.

— Да я-то ищу себе пищу для ума.

— Тем ширпотребом, что ты себя пичкаешь, сыт не будешь.

— Иди ты! Соевая колбаса — тоже жрачка.

— Только ученые сами не знают, чем соя окажется вредна впоследствии.

— Ай! — отмахнулся коллега. — Зануда ты, Валь. Когда на работу-то выйдешь?

— В понедельник… на приём. Во вторник закроют больничный.

— Ага. Бывай! — Сварщик отсалютовал и пофланировал к полкам любимого чтива.

Валентин не удосужился прощанием, пошёл к выходу. Он забыл, что сейчас час пик и все срываются с рабочих мест, едва минутная стрелка переваливает семнадцатичасовой рубеж. Ему претило встретить кого-то ещё из своих. И чего он приперся именно на «Автозаводскую»? Вот она — привычка, нажитая годами: с утра на эту гребаную стройку, вечером — с неё. Да и нож от крови надобно промыть…

Он жил в «Метрогородке». Выйдя из метро, зашёл в «Перекресток», купил арбуз на 67 рублей и по трамвайным путям вдоль Открытого шоссе — домой.

Дома располовинил арбуз тщательно вымытым любимым выкидным ножом, взял ложку, выковырял сочный кусок и отправил в рот. В последнее время Валентину нравилось писать в дневнике, поедая именно таким образом большую зелёную ягоду.

Из дневника:

Я шёл по дороге, спешил по своим делам, когда увидел бредущего навстречу унылого пса. Почти сравнявшись со мной, пёс вдруг вскинул голову и посмотрел своими печальными карими глазами в карие мои.

Мы разминулись. Я, подгоняемый толпой людской, ушёл далеко вперед. И шёл, пока в мозгу не сформировалась одна безумная мысль, срочно требующая иллюстрированного подтверждения. Наконец, я добрался до книжного магазина, выудил со стеллажа энциклопедию о животных и внимательно просмотрел каждый снимок. Моя безумная мысль подтвердилась! Но осталась безумной.

Она напрочь в моём сознании опровергла теорию Дарвина о происхождении человека от обезьяны или какого бы то ни было другого живого существа планеты, с человеческим названием — Земля. Я ощутил себя чужим, ощутил, что вся человеческая раса лишь разумный (чересчур) суррогат живой сущности Земли, взявший за основу своего физиологического существования в условиях планеты белковую форму материи, оставшись при этом с мышлением, чуждым мышлению разумных существ Земли.

Эволюция проходила долгие миллиарды лет, фауна видоизменялась. Но неизменными оставались ГЛАЗА! Посмотрите в глаза любого животного, что вы в них увидите? А, вернее, чего вы не увидите? Вы не увидите белков глаз. Даже у шимпанзе зрачок обрамлён широкой радужной оболочкой, где нет места для белка.