Иван Андрощук - Это не мой труп

Комиссар Дежа (ударение на последнем слоге) устроился в кресле, прикурил от догорающей сигары новую, окурок затушил в пепельнице и развернул верхнюю из лежавших перед ним газет. Первое, на что упал взгляд комиссара, был его собственный портрет, размещённый в центре полосы и занимавший добрую четверть площади. Под портретом, соединённое с ним траурной рамкой, размещалось крохотное сообщение, набранное крупным шрифтом:

Дежа встал, машинально заглянул в зеркало, через которое в обычное время наблюдал реакцию подозреваемых, затем заглянул в комнату инспекторов. Несколько раз глубоко затянулся, набрал номер служебной машины. Инспектор подошёл через минуту.

– Милорд? Это Дежа. Что там стряслось?

Ответ последовал ещё через четверть минуты – знакомый голос был окаймлен трауром:

– Перестаньте паясничать. Дежа мёртв, – сказал Милорд и положил трубку.

Дело принимало серьезный оборот. Милорд просто так не ошибается. Продолжая глубоко затягиваться, комиссар набрал номер домашнего телефона.

– Эржбет? Это Омар. Милорд ещё не звонил? Значит, позвонит. Если он скажет, что я мертв, не верь ему. Со мной всё в порядке. Нет, не розыгрыш. Скорее всего двойник. Так что можешь гордиться твоим мужем: если у меня появились двойники, это кое-что значит.

кричали вечерние газеты. Комиссар просматривал их одну за одной, но не находил ничего нового. Газеты сообщали только то, что он сам сообщил им, выехав утром на место происшествия.

Таинственного трупа на Птижан уже не было, зато зевак, репортёров и собственно полицейских было более чем достаточно. Появление комиссара произвело на них впечатление разорвавшейся бомбы. Воспользовавшись замешательством, Дежа бегло осмотрел место трагедии и подошёл к Милорду:

– Надеюсь, вы не забыли снять отпечатки пальцев? – а то от Милорда можно было ждать и такого, тем более если речь идет о трупе самого Дежа.

Инспектор, пытаясь унять нервную дрожь, долго рылся в бумагах, наконец протянул комиссару незапечатанный конверт. Дежа вынул из конверта пачку листов плотной бумаги. С каждым новым листом он становился всё мрачнее: крестообразный шрамик на указательном правой отчетливо напомнил ему…

– Сует куда не просят, – пробормотал недовольно и потянулся за сигарой, чтобы выиграть ещё несколько секунд. Но было поздно: репортёры уж опомнились и ринулись в наступление:

– Господин комиссар, что вы думаете об этом деле?

– Кто был убит?

– Чем вы объясняете поразительное сходство убитого с некоторыми присутствующими здесь людьми?

Вопросы сыпались, как выстрелы из рогатки. Комиссару пришлось поднять руки:

– Господа! Прошу внимания, господа!

Нацелясь остриём на девственность блокнотных листов, застыли карандаши; замерли диковинные змеиные головы микрофонов; точно вампиры, защёлкали фотокамеры.

– Мне это дело не представляется сложным, – Дежа, не торопясь, раскуривал сигару. – Все вы знаете, что в последние годы среди молодежи широко распространена мода на идолов. Обезьянничанье, проще говоря. Молодые люди часто прибегают к пластическим операциям, чтобы придать себе внешность любимой кинозвезды или любимого спортсмена. Присмотритесь внимательней, господа, и вы обнаружите на улицах нашего города сотни Чунга Чангов, тысячи Эвелин Тудой, десятки тысяч Кинг Конгов.

Однако не только желание уподобиться кумиру движет прибегающими к пластическим операциям. Подделывают чужие лица зачастую и с иной целью. Как правило, это делают преступники: одни из них стремятся уйти от возмездия за уже совершенное преступление, другие, наоборот – совершить злодеяние под чужой внешностью. Как правило, для этой цели выбирают внешность какого-нибудь известного человека – используя всё ту же моду на кумиров. Мне уже доводилось расследовать подобные преступления: в следствие были втянуты и только благодаря нам не попали на скамью подсудимых министр, настоятельница монастыря, политический лидер, известный экстрасенс.