Мэри Флауэрс - Фантазм 1-2

— Алхими!!!

Ну я и идиот! Вот так бы и засмеялся сейчас во весь голос, а потом — хоть в психушку…

ЛИЗ

…И мы легли в кровать. Это вышло так естественно и невинно, что только от одной мысли об этом мне хотелось петь и смеяться. Я давно уже не была так счастлива. С самого раннего детства!

У нас не было времени для близости, но другая близость — духовная — вполне заменяла ее сейчас. Майк был рядом, он был реален, я могла потрогать его рукой, ощутить тепло его тела, провести пальцами по его красивому лицу…

Он находился рядом со мной, и, хотя между нами осталась полоска простыни, я чувствовала себя единым целым с ним. Он был мой — и точка!

Майк… Как сладко звучит твое имя!!! Сколько в нем светлого! Весь мой свет сегодня — это ты…

Я привстала, любуясь им. Глаза Майка были закрыты — он невероятно устал сегодня. Я — тоже, но счастье не давало мне уснуть. Я переборола бы тревогу, но я не хотела засыпать сейчас: действительность была прекрасней лучшего из снов!

В детстве я восторгалась, когда сон дарил мне полет, — сейчас его дарила действительность. Я не лежала в кровати — я летала, и сердце мое сладко замирало от воздушного и прозрачного, как утреннее небо, счастья.

Майк засыпал, и черты его лица разгладились, становясь совсем детскими. В нем и на самом деле было много детского, — например, его чистота. Жизнь оградила его от опасности испортиться; борьба лишила времени вываляться в житейской грязи. Он засыпал — и лицо его было светло, как у младенца.

«Я люблю тебя, Майк!» — сказала я мысленно, и мои губы растянулись в нежной улыбке.

Я могла говорить ему что угодно — он спал…

Нет! Я ошиблась: когда эта мысль вырвалась у меня, он пошевелился, открыл глаза и приподнялся на кровати.

«Господи!.. — услышала я его испуганный и восхищенный голос. — Ее губы не шевелятся!»

Он смотрел на меня удивленно, но я читала и другое: в его душе засветилась нежность.

Он любил меня!!!

Кстати, его губы тоже не шевелились.

Пропади пропадом весь окружающий нас мрак: — мое чувство нашло взаимность!

— Мы спим? — прошептал Майк.

Я улыбнулась — уже сознательно и лукаво.

Он и сам прекрасно понимал, что это не сон. Но как иначе можно было назвать это чудо? Только любовью?! Нет, помимо ее было еще что-то, может, даже большее, чем любовь. Существует легенда, что когда-то давно мужчина и женщина представляли собой одно целое, но потом разделились на две половинки, вечно ищущие свою пару, чтобы восстановиться в изначальной полноте. Мы были такими половинками. Может, не совсем обычными при этом. Но если это сон… как не хотела бы я просыпаться!

Он тоже улыбался. И улыбка у него была тоже детская — улыбка, в которой была только сама улыбка. Пусть это сказано коряво, но точнее описать ее невозможно. Взрослые обычно не умеют отдаваться своим эмоциям так полно.

«Как здорово!» — говорили его счастливые глаза.

Да, это было здорово… Но не за это ли чудо нам приходилось столько платить?

Только сейчас я поняла, какое значение может иметь в этом мрачном деле наш необычный дар.

— Мы другие, Майк, — погрустнела я. — Именно поэтому мы и нужны Длинному… Мы — единственные, кто понимает, что он делает…

Боже, о чем я! Нам дали несколько секунд на счастье — и вот мысли о Длинном разбивают его. Нельзя же так… Потом! Сейчас мы должны хоть несколько минут безраздельно подарить друг другу. Разве для разговоров о всяких монстрах я ждала тебя столько лет, Майк? Я слишком люблю тебя для этого…

— Я молилась, чтобы ты нашел меня… — сказала я ему. — И ты нашел меня!

Набежавшая при упоминании Длинного тень сползла с его лица, оно вновь посветлело и разгладилось, наполняясь добрым и ласковым светом.

— Я люблю тебя! — ответил он.

Я могла повторить ему это тысячу раз, но вместо этого просто распахнула ему навстречу свое сердце, выпуская оттуда волну сплошного чувства, не засоренного пока никакими лишними словами.

Я люблю его — что еще тут можно сказать?!

Он понял меня, потому что раскрылся в ответ. И наша любовь слилась в одно общее сияние и понесла нас… понесла… понесла…

Не было больше двух перепуганных и загнанных жизнью в тупик человечков — чувство, огромное, как солнце, возникло на их месте.

Мы любим — и этим сказано все. Лети, любовь, свети, неси нас вдаль…

РЕДЖИ

Я повалился на кровать, и меня тут же начало «выпрямлять»: спина напряглась, ноги вытянулись — и это еще до того, как Алхими — оживший огонь — прыгнула на меня. Она пожелала сидеть сверху — потом я это оценил. При ее темпераменте в другой позе я выдохся бы первым и, может, многое утратил бы в ее глазах.