Уильям Блэтти - Экзорсист

“Как она узнала о смерти матери?”

Догадалась, опять-таки. Ему, кстати, сорок шесть…

“Помоги рабу божьему, святой отец…”

Телепатия; явление обыденное и совершенно естественное — об этом Каррас знал еще из семинарских учебников.

Демонстрация высокоразвитого интеллекта.

Исследуя случай “множественного” раздвоения личности и сопровождающие его псевдооккультные явления, Юнг пришел к выводу, что при истерическом сомнамбулизме не только резко обостряется подсознательная составляющая умственного восприятия, но и возрастает функция интеллекта: “новые” личности его пациента в “умственном развитии” намного опережали “первую”.

Но сомнения не оставляли Карраса. “Ведь констатация факта сама по себе еще не есть его объяснение!”

Священник остановился вдруг, тяжело навис над столом. Только сейчас дошло до него, что намек на Ирода был не так прост, как показалось вначале: когда фарисеи рассказали Иисусу об угрозах Ирода, тот ответил им: “Идите и скажите этой лисице, что я изгоняю бесов…”

Он постоял, задумчиво поглядел на пленку, затем, опустившись устало на стул, закурил и жадно, глубоко затянулся. Братья Бернеры, и потом эта восьмилетняя девочка, страдавшая истинной одержимостью… их-то какая книга заставила усвоить те же симптомы? А бесноватые в Китае, в Сибири — они что же, по подсознательным каналам получали друг от друга команды? Почему и германские одержимые, и африканские ведут себя в точности одинаково?

“Кстати, твоя мамаша, Каррас, тут же, с нами…”

Он сидел, незряче уставившись в пустоту, в сигаретном дыму, среди зыбких колечек воспоминаний. Наконец перевел взгляд на нижний левый ящик письменного стола, нагнулся и вынул оттуда потрепанную школьную тетрадку. Когда-то она училась на курсах английского языка для взрослых… Каррас склонился над столом. Стал осторожно листать дорогие сердцу страницы. Сначала — бесконечные алфавитные столбцы. Затем — простенькое упражнение: УРОК ШЕСТОЙ. МОЙ ПОЛНЫЙ АДРЕС… И тут же листок — попытка самостоятельно написать свое первое письмо: “Дорогой Димми, я ждала тебя…” Другая попытка, снова неудачная…

Он отвел взгляд, но из оконной пустоты на него взглянули глаза матери… Глаза, наполненные болью вечного ожидания.

“Domine, non sum dignus…” [18] Отец наш, я недостоин… ( лат. ).

Теперь лицо Риган глядело на него из темноты. В глазах ее стоял крик… и все то же ожидание.

“Скажи хоть слово…”

Каррас взял пленку, вышел из комнаты и направился в лингафонный кабинет. Здесь он нашел свободный магнитофон, заправил ленту, надел наушники и, щелкнув ручкой, стал слушать — все еще напряженно, но уже почти без всяких сил.

Послышалось шипение, механический гул. Затем раздался щелчок: это включился микрофон. “Папа, привет…” — в уши ударил визгливый вой искаженного звука. “Не так близко к микрофону, дочка, — послышался голос Крис Мак-Нил. — Держи его чуть подальше.” — “Так?” — “Еще дальше” — “Так?” — “Ну вот, говори теперь.”

Детский смешок. Стук микрофона по столу. И наконец, голосок — чистый и мелодичный.

“Папа, привет, это я… Хммм”, — еще смешок, потом шепот в сторону: “Никак не могу придумать, что же такое сказать…” — “А ты просто расскажи ему о своих делах, дочка, обо всем, чем ты занимаешься…” — И снова смех. — “Хммм, папа… Э-э… Как ты меня слышишь?.. Сейчас, погоди. Значит, так… Во-первых, мы теперь живем в Вашингтоне. Это, знаешь, где Президент в этом своем доме. Здесь… слушай, давай я лучше начну сначала. Знаешь, папа, здесь…”

Тонкий, мелодичный голос звенел где-то вдали: Каррас не слышал уже ничего, кроме шума крови в ушах. Из самого сердца, гулким эхом отдаваясь в висках, поднялась, пульсируя, грозная мысль: “Нет, то, что лежит в комнате — не Риган!”

Он вернулся в резиденцию, нашел свободную кабинку и до наступления “часа пик” успел произнести мессу. В тот момент, когда дрожащие пальцы разламывали хлеб, вновь в душе его мелькнула надежда, против которой издавна каждой клеточкой своей восставал разум. “…Потому что это тело мое…”

Нет же, хлеб, это только хлеб!

Мог ли он вновь позволить себе обмануться в любви? Забыть о тяжести первой утраты, о давней боли, все еще мучительно острой? Каррас склонил голову и проглотил гостию вместе с новыми слезами о старой мечте. На какое-то мгновение комок застрял в пересохшем горле.

Закончив мессу, Каррас наскоро позавтракал, тут же сел и набросал конспект. Через час он уже заканчивал лекцию в медицинском колледже, с трудом продираясь сквозь дебри сырых, необкатанных фраз: “…Рассматривая симптомы маниакальных состояний, вы…”