Антон Зырянов - Я живой!

Макс повел ноздрями и озадаченно нахмурился, будто бы почуял мой страх, но не понял его причины.

От его внимательного взгляда меня охватило паническое предчувствие чего-то ужасного. Я хотела отключиться, потерять сознание, умереть, но только не видеть до жути ласковых глаз влюбленного чудовища, которое очень, очень отдаленно напоминал человека, любимого мной очень давно, еще в той, другой жизни. Человека, которым оно некогда было…

— Нет, нет, нет… — повторяла я, возясь в куче тряпья, пытаясь отползти от медленно приближающегося ко мне Максима. — Нет, нет, нет…

Я доползла до стены и поняла — это тупик, но продолжала скрести ногами по полу, как будто это что-то могло изменить. Я заплакала, чувствуя себя беспомощной, слабой — как в детстве. Только не было рядом сильного папы, чтобы заступиться за меня… Никого не было.

— Нет!!! — закричала я за секунду до того, как чудовище утробно зарычало и бросилось на меня…

Несмотря на тяжелое снаряжение (чего только броня стоит), Бер с бойцами двигались с фантастической скоростью.

Командир врезался в толпу нежити по центру, Кот зашел с левого фланга, Зевс — с правого. Три клинка, отражая скупые лучи полуденного осеннего солнца, смертоносными молниями мелькали в стане (или, правильнее сказать, стае) врага, каждый взмах ваки сопровождался эффектным полетом отсеченной головы или конечности.

— А-а-а, — мертвяк грозно зарычал и, бросился на Кота, но тот сделал полушаг назад и рубанул вакой наискосок, срубив напавшему обе руки, затем изящно вывел руку вправо и молниеносно, без замаха, обезглавил его.

Зевс больше шел в рукопашную, лишь изредка отмахиваясь мечом. Он легко уходил от вялых атак медлительной нежити, выбивая из ходячих дурь кулаками, защищенными тактическими перчатками из кевлара, с металлическими накладками на костяшках. Головы мертвецов разлетались от жестких, быстрых, хорошо поставленных ударов как спелые арбузы.

Бер не любил играть с врагом — независимо от того дышит он или же прекрасно обходится без воздуха. Шаг — удар. Попытавшийся заслониться рукой мертвец падает, лишившись конечности и головы. Уход в сторону, резвый живчик проносится мимо и перелетает через подставленное бедро и падает на живот. Удар в основание черепа…

Огромные фигуры двигались с невероятной для людей скоростью. Мельтешение клинков, хлесткие удары, хруст костей, шлепки падающих на землю ошметков плоти, отсеченных голов и конечностей — вот и вся музыка, сопровождавшая этот завораживающий танец смерти воинов-гигантов, будто сошедших со страниц древних былин и легенд.

— Чисто! — доложил Кот по внутренней связи.

— Чисто, — эхом отозвался Зевс.

— Чисто, — сказал Бер, оглядывая побоище. Ни одно из изувеченных тел не шевелилось, мертвецы вели себя так, как и положено нормальным покойникам — лежали себе тихонечко и воняли.

— Эй, там! Сергей! — крикнул командир, сняв шлем и повернувшись к зданию. — Ты жив? Выходи, мы друзья!

Что делать, если ты заперт в комнате с только что застреленным тобою товарищем, а снаружи ожидает целая стая голодных мертвецов? Правильно — пить: за батареей, к которой Абрек приковал себя, притаилась фляга с самогоном.

— Эх, дружище, — протянул я, доставая заначку и стараясь не смотреть на мертвого товарища. — Мне жаль, что все так вышло… За тебя, брат.

На улице происходила какая-то возня — хрипы, чей-то недоуменный рык и невнятное бормотание — плотно закрытая дверь мешала понять, что же там происходит, но, если честно, мне было наплевать, что там затеяли эти мешки с костями. Ну, подумаешь, нежить устроила потасовку — событие редкое и веселое, но мною виденное, и из-за него я рисковать своим филеем не буду — мое любопытство имеет разумные границы.

Я приложился к фляге. Обжигающее, противное, непонятно на чем настоянное пойло ошпарило язык с нёбом, глотку, а затем и пищевод.

— Ха-а-а-а, — хрипло выдохнул я и приложился еще раз, для поднятия настроения.

Если честно — стало легче. Я привалился к стене и достал сигареты.

— Ничего, — буркнул я уверенно, выдохнув тонкую струю сизого дыма. — Прорвемся, не впервой…

Возня снаружи стихла, но мне до этого не было ровным счетом никакого дела. Наверное, помирились — кто ж их знает?

— Эй, там! Сергей! — Раздался с улицы чей-то властный басок.