Глеб Рябов - За гранью обыденного (сборник)

— М-ма-ма. Он с-снова п-пришел… — Миша еще крепче вцепился в мать, уткнувшись лицом женщине в плечо с такой силой, что ей стало больно. Светлана Васильевна не стала спрашивать, кто же снова пришел к Мише во сне и так сильно его напугал — она прекрасно знала о ком, вернее, о чем идет речь.

— Все как раньше, малыш? Он преследовал тебя?

— Да… М-мам, он п-почти п-п-поймал меня!.. — после этих слов Мишу охватила настоящая истерика: все его тело трясло, а слезы вкупе с малоприятной слизью из носа, образующейся в данном процессе, обильно покрывали ночную рубашку женщины, пытавшейся унять панику сына.

— Мишенька, успокойся. Вспомни, что говорила тебе тетя Наташа. Это всего лишь кошмар, а злой человек — выдуманная бяка, его не существует.

— Ты н-не видела его, м-мам… Он… Он настоящий.

— Вот ты сам накручиваешь себе страхи и начинаешь верить в них, глупенький. В следующий раз скажи этому… бяке, что сейчас придет мама и всыпет ему так, что мало не покажется. Договорились, малыш?

— Я не хочу, чтобы он узнал про тебя. — Миша впервые взглянул в глаза матери во время всего разговора. Судорога прекратилась, его дыхание выровнялось. — Я лучше дам ему себя схватить, но я не позволю ему забрать тебя.

Светлана Васильевна пристально всмотрелась в глаза сыну. Теперь ее лицо выражало злую усмешку. Прошли пара секунд, и Миша почувствовал, что мама начала больно сжимать его руки.

— М-мам, б-больно…

— Подожди, я покажу тебе боль… — в глазах Светланы Васильевны зажглись огоньки безумия, в то время как Мишу в мгновение ока окутал неподдельный, чистый, всепоглощающий УЖАС. Уже через долю секунды лицо его матери начало претерпевать устрашающие трансформации: глаза застыли, рот перекосило так, что нижнюю челюсть свело влево под прямым углом, нос превратился в кровавое месиво, а кожа становилась одной сплошной гематомой. Она превращалась в то зло, от которого бедный мальчик старался убежать в своих кошмарах. Еще через несколько секунд Мишу уже держал мужчина, возраст которого сложно было определить — это было подобие мертвого человеческого тела, над которым словно издевались не только перед смертью, но и после нее. Верхняя и нижняя челюсти этого существа неестественно изобразили какое-то движение, которым вторили остатки губ, но Миша четко услышал: «Попался, ублюдок…»

В районной больнице, в палате, где в состоянии комы лежал тринадцатилетний подросток по имени Миша, сидела женщина, вдова с печальным прошлым и незавидным будущим. Вот уже четыре года она сидит у койки своего сына, надеясь на чудо, которого никогда не произойдет. А ведь каких-то четыре года назад у нее было настоящее счастье. Счастье, которое испарилось в мгновение ока. Тем злополучным днем они ехали всей семьей из большого города: до въезда в поселок оставалось меньше километра, как вдруг на дорогу выскочил пьяный пешеход — отец Миши попытался увернуться, но было уже поздно. Машина, уйдя в неуправляемый занос, на скорости около девяноста километров в час превратила беднягу в органическую массу крайне странной для человеческого тела формы, а спустя еще мгновение врезалась в столб, обретя впоследствии неестественные для автомобиля контуры. Отец Миши погиб на месте. Сила удара была настолько чудовищной, что ребенка вырвало из детского кресла и выбросило через лобовое стекло прямо на проезжую часть. Как потом скажет доктор Светлане, мальчик лежал с открытыми глазами прямо напротив тела сбитого пешехода…

Тишину в палате нарушил голос доктора.

— Здравствуйте, Светлана Васильевна. Как себя чувствуете?

— Все по-прежнему, Александр Евгеньевич… Все по-прежнему. Может, Вы меня обрадуете?

— Тут пока тоже, к сожалению, все по-прежнему, Светлана Васильевна…

— Что он там видит, доктор? — женщина жалобно посмотрела на врача, надеясь, что его слова хоть как-то ее успокоят. Она далеко не впервые задала этот вопрос, и добрый доктор знал, как на него ответить.

Саша проснулся ночью в приступе паники. Паники, которую он не мог ни объяснить, ни толком описать. Все тело дрожало: то ли от холода, то ли от страха, то ли от того и другого одновременно. Комната, в которой он жил с того момента, как научился ходить, казалась чужой и незнакомой. Кто я? Что это за место? Что я здесь делаю? Что вообще тут происходит? Вопросы, один за другим, как пчелиный рой, разрывали голову изнутри. Паника не отступала. Абсолютно непонятный страх мешал принять хотя бы одно разумное решение. Так, тихо, тихо, тихо… Успокойся. Ничего страшного сейчас не происходит. Тихо… Через две минуты подобного самоуспокоения Саша почувствовал небольшое облегчение. Все… Так, меня зовут Саша, мне 25 лет, у меня есть жена, Светочка, дочурка, Машенька. Машеньке, кстати, исполнилось 3 годика вчера, 20– го июня. Вчера было 20– е июня… Работаю я в частной фирме, «CityAds», специалист по рекламе… Стоп. Где моя жена? Где Светочка? Но в спальне больше никого не было. В квартире были еще две комнаты: гостиная и маленькая детская. Однако все нутро подсказывало Саше, что кроме него здесь нет ни души. Саша решился встать. Это далось ему с большим трудом: ощущение такое, словно он весь день прозанимался тяжелым физическим трудом, тело крайне утомлено, и завтра все это выльется в сильные мышечные боли. С трудом дойдя до окна (Саша не знал почему, но, в первую очередь, ему захотелось посмотреть во двор), он осмотрел ближайшие окрестности с высоты пятнадцатого этажа. Ночь, тишина… Тишина в мегаполисе. Когда, интересно, он слышал в мегаполисе абсолютную тишину? Приступ паники снова начал окутывать Сашу. Ни в одном из домов не горел свет, на улицах ни одного человека, собаки или кошки, нет даже птиц, нет машин. Слышен только вой ветра. Внезапно Саша понял, что он сейчас один в целом городе. Ощущение, что кто-то стоит за спиной. Саша обернулся — никого. И тут он взглянул на свои руки — это были руки подростка, а на правой руке отсутствовал шрам от глубокого пореза, который Саша заработал еще на школьном выпускном, в нетрезвом состоянии разбивая бутылки на спор, после торжественных мероприятий. Легкая усмешка от промелькнувших воспоминаний, после которой на голову ледяным душем вылился вопрос: «ЧТО ТУТ, МАТЬ ТВОЮ, ПРОИСХОДИТ?!». Это сон… Ну, конечно, ЭТО сон. Просто кошмар. Сейчас я проснусь. Проснусь либо оттого, что осознал свой сон, либо от очередного приступа паники, либо сейчас что-нибудь произойдет. Не важно, очень скоро я проснусь и, скорее всего, даже не вспомню об этом кошмаре.