Максим Карт - Метаморфозы (сборник)

Меня встретила улыбкой очаровательная девушка, светящаяся красотой на фоне довольно унылого убранства торговой точки. Она положила руки на затёртый прилавок, который стоял перед покосившейся витриной, наполненной товарами, пригодными для потребления разве что редко проезжающими мимо дальнобойщиками: сигаретами, сомнительного вида напитками и алкоголем. Зачем только водка шоферам, я так и не понял, но начал подозревать, что сюда наведывалась и местная алкота… Девушка была красивее Риты. Опять… Никак не хотела отпускать меня, чертовка. А может, я всё-таки люблю её?

Нежный голос продавщицы вернул меня на землю:

– Здравствуйте! Вы, наверное, случайно сюда заглянули?

– Почему вы так решили? – искренне удивился я.

– У вас взгляд загнанный, – улыбнулась она. – Как-будто убегаете от кого-то и случайно завернули в тёмный угол, где хотите переждать надвигающуюся беду.

– А вы удивительно прозорливы для здешних мест.

Мне показалось, она обиделась: её губы вздрогнули и брови шевельнулись. Но я не собирался извиняться. Зачем? Совсем скоро она исчезнет из моей жизни, ведь я поеду дальше своей дорогой, а она так и останется в заданной точке – иконой стиля и объектом поклонения местных маргиналов.

Она ответила незамедлительно, словно прочитав мои мысли:

– Вы думаете, здесь одни алкаши живут, настолько пропитые, что не могут сложить два и два? Ошибочное мнение, лубок. Эти места, к вашему сведению, просто кишат умными людьми, а пойло – для приезжих вроде вас, ищущих дешёвых развлечений!

Меньше всего мне хотелось забираться в дебри бессмысленной дискуссии, хоть язык и чесался нахамить.

– Мне бутылку минералки, пожалуйста, – сказал я и положил прилавок крупную купюру.

Она грохнула по столешнице пластиковой бутылкой так, что пузырьки в воде взметнулись к пробке.

– У меня сдачи нет, – ответила она сквозь плотно сжатые губы. – Клиентов не было ещё с утра.

– Сдачу не надо, – сказал я как можно добрее и вышел из магазина, на ходу свинчивая пробку с горлышка бутылки.

Никогда не знаешь, куда затянет тебя твой язык, живущий временами отдельно от всего организма.

Через час я достиг цели своей поездки – маленького домика на берегу широкой реки, от которого за версту веяло уютом и застоявшимся одиночеством. Мои родители специально построили его вдалеке от чужих глаз. Они хотели уединиться в «тихой гавани». На то были причины: с годами отец всё больше замыкался в себе, люди раздражали его, он, кажется, даже побаивался их.

Но дверь дома оказалась заперта. В нерешительности потоптавшись на крыльце, я повернулся лицом к машине. Не для того я преодолел километры дороги, чтобы остановиться у самой финишной ленточки. Если потребуется, буду ждать день, два… От такой перспективы меня тут же передёрнуло: два дня, пожалуй, слишком.

И я вспомнил. Было место, где он с большой вероятностью мог сейчас находиться. Мы часто рыбачили там, где река делала крутой поворот, грациозно изгибаясь как талия стройной девушки, там на берегу росли ивы, склоняя ветви к воде, окуная в неё их концы, и заросли камыша расступались, освобождая заводь для шикарной рыбалки.

Отец был человеком реки. Втекая в его мозги рассветами и закатами у воды, запахом рыбы и назойливым комарьём, шуршанием камыша на ветру, она подпитывала его жизненными соками, а вытекая, уносила в своих водах весь негатив, что накапливался в нём и самостоятельно не мог выйти. Он любил реку, и она отвечала ему взаимностью, как женщина, которая хотела принадлежать только ему. Почему я так думаю? Он сам рассказывал мне. И не один раз между прочим. Я даже иногда ревновал его к ней, слушая эти откровенные признания.

Нащупав взглядом хорошо утоптанную тропинку, я пошёл по ней без спешки, наслаждаясь отличной погодой и редкими по красоте видами. Он сидел на складном стульчике с удочкой в руках, одетый в ветровку и шорты, с бейсбольной кепкой на голове. Рядом с ним стояло ведро для рыбы, в котором, я уверен, уже плескался, желая выбраться на волю, богатый улов. Услышав щелчок поломавшейся под моей ногой сухой ветки, он оглянулся. Улыбка расплылась по его небритому лицу, сильно постаревшему с тех пор, когда я видел его в последний раз. Но он не поднялся со стула – даже мой редкий визит не мог оторвать его от любимого занятия.

Только сказал едва слышно:

– Добрый день, Тёма. Я рад, что ты приехал.

– А как я рад тебя видеть, ты даже не представляешь! – ответил я, усевшись рядом с ним на укрытую травой землю.