Мария Королькова - Идеальное создание (СИ)

Подобные мрачные мысли были весьма некстати этим прекрасным солнечным утром. К тому же Китти никак не могла понять, как и откуда они вдруг закрались ей в голову, поэтому постаралась как можно быстрее их отогнать. Она встала, умылась, заплела себе две аккуратные тугие косички, выбрала красивое зеленое платье, которое ей сшили еще полгода назад, и спустилась вниз по широкой массивной лестнице.

В гостиной, где часто царил легкий полумрак, сегодня все шторы были подняты, и яркий солнечный свет заливал комнату. В воздухе витали утренние ароматы только что сваренного кофе и свежих сливок, к которым примешивался доносящийся с улицы запах свежести.

Дон и Шейла как обычно в это время сидели за столом, правда, одеты были чуть более нарядно, чем в другие дни. Шейла надела нежно-лиловое платье с изящным кружевным воротничком и собрала волосы, что делала нечасто, а Дон сменил свою рабочую одежду, в которой трудился в мастерской, на отлично сидящий выходной костюм. Китти сразу бросилось в глаза, что в это утро он выглядел необыкновенно счастливым и возбужденным. Его лицо удивительно изменилось. Оно как будто помолодел за эту ночь.

Шейла же казалась слегка растерянной, но, впрочем, тоже улыбалась.

Китти вошла в гостиную почти бесшумно, заняла свое обычное место за столом и налила себе кофе, точно это утро ничем не отличалось от других.

Родители тотчас встали со своих мест. Шейла чмокнула дочь в макушку, а Дон обнял за плечи.

- С днем рождения, принцесса!

- Я приготовил тебе подарок, милая! Он ждет тебя в подвале. Мне прямо не терпится, что б ты его увидела. Ну а потом мы отправимся по магазинам и купим тебе все, что ты пожелаешь. А уж вечером отметим твой тринадцатый день рождения как полагается. Пригласим твоего дружка Тедди и устроим настоящий пир. Ты не поверишь, как я сегодня счастлив. Твой день рождения принес мне настоящую удачу. Я наконец-то смог воплотить свою мечту. Я сделал точную копию твоей матери в молодости. Тебе же интересно узнать, какой она была?

Китти вежливо улыбнулась. Ей нравились игрушки, которые делал ее отец, но она так к ним привыкла, что они давно перестали ее удивлять.

- Идемте скорее в подвал, я просто обязан вам это сейчас показать.

Оставив недопитый кофе на столе, Китти вместе с матерью отправилась вслед за Доном.

Он шел спереди, а они медленно и торжественно шествовали за ним, вдруг заразившись его энтузиазмом, предвкушая и в самом деле увидеть что-то необычное и по-настоящему красивое. Спустившись по лестнице, они оказались в мастерской. Дон направился к самому дальнему углу, куда почти не попадал дневной свет, и им ничего не оставалось, как последовать за ним.

- Итак, дорогие мои, я наконец-то готов вам показать то, ради чего трудился всю жизнь, то, ради чего так отвратительно мало уделял времени вам и то, что теперь стало венцом всех моих творений.

Он сдернул темную занавеску, которая, подобно ширме, скрывала этот угол от остального подвала и взглядам матери и дочери предстала фигурка юной хрупкой девушки, ростом и сложением и правда походящая на Шейлу.

Лицо ее было скрыто темно-лиловой накидкой, из-под которой выбивалась пара светло-каштановых прядей.

Всегда спокойной Китти вдруг завладело такое нетерпение, что она в доли секунды оказалась рядом с новой игрушкой и почти одновременно с отцом сорвала с нее капюшон.

В ту же секунду подвал огласил истошный крик. Так кричат те, кто и вправду увидел нечто чудовищное, те, столкнувшись лицом к лицу со своим самым большим страхом.

- Дон, немедленно выкини эту гадость из дома!

Сквозь свой собственный крик Китти слышала, как ее мать кричит на отца впервые за все совместно прожитые годы, и от этого ей становилось еще страшнее.

Под капюшоном оказалась хорошенькая головка куклы в обрамлении чудных каштановых локонов. Но вот лица у нее не было. Вместо него была огромная черная дыра, бездна, раскинувшаяся точно врата ада и готовая утащить с собой любого, кто осмелится подойти ближе. От нее веяло таким леденящим холодом, что казалось, можно было замерзнуть. Чем больше Китти смотрела в это пустое черное лицо, тем больше в ней откуда-то из самого живота поднимался неконтролируемый животных страх. Именно так она и представляла себе смерть и именно здесь и сейчас столкнулась к ней лицом к лицу.

Глава 3

Молодой человек в изящном и сшитом по последней моде сером с отливом костюме вышел из поезда и на минуту остановился, поставив чемодан не перрон. Обстоятельства, вынудившие его так поспешно приехать из Лондона, были ему до конца не ясны. К тому же письмо, заставшее беднягу врасплох и мало что проясняющее, пришло совсем некстати. Как раз, когда дело с Белз уже шло к помолвке. Еще только вчера вечером он стоял с ней на балконе в ее доме, держал ее хорошенькую ручку в своей руке, любовался ее туго накрученными локонами и, наконец, сделал ей предложение. Ее пухленькие губки чуть дрогнули, и конечно же, она сказала «да». Родителям было решено объявить о помолвке следующим же вечером. Домой юноша только лишь не летел , переполняемый счастьем и восторгом. Он получил все, что желал: хорошее место в банке ,повышение по службе, а теперь еще и это-любовь Беллы. Когда он год назад впервые увидел ее, удивительно хорошенькую, миниатюрную дочь владельца банка, в котором работал, то не мог и подумать, что такое счастье ему улыбнется. Даже если бы она ответила взаимностью, ее отец все равно бы вряд ли дал согласие на брак своей дочери со служащим. Но он не терял надежды. Весь год он посвятил только работе, и это принесло свои плоды. Отец Белз его заметил и явно выделил из общей толпы молодых служащих. Прошло всего лишь полгода, а его уже приглашали к себе на званые обеды весьма влиятельные люди. Он приложил все усилия, работал день и ночь, и счастье ему улыбнулось. Совсем недавно он помог отцу Белз, мистеру Балкону провернуть неплохую сделку, после чего был вызван к нему в кабинет: «Клянусь, юноша, вы далеко пойдете!». И поздравив его, он сообщил о повышении. И вот теперь у него появилась надежда, что свадьба все же состоится. За последнее время он так часто бывал у них дома, что ее отец уже должен был все понять, и если он до сих пор его не выгнал, значит, это можно было рассматривать как добрый знак.