Сергей Юрьев - В мире, которого нет

– Нет, своей дури хватает…

– Это хорошо, это правильно… – Пастух вылил остатки напитка себе на ладонь и протянул белочке. Та с радостью начала слизывать живительную влагу.

Слоны мгновенно обрели нормальный розовый цвет, мужик ударил по клавишам и растянул меха, а белка затянула новую песню:

– А где мы, собственно, находимся? – спросил Антон, не надеясь, впрочем, получить внятного ответа.

– У-у-у, брат… Я тебе скажу – только ты никому… – Он подошел вплотную и начал шептать Антону на ухо: – Мы сейчас на поверхности Ственной монады, пребывающей в состоянии перманентного разрушения и поступательной регенерации…

– Какой монады?

– Не понял, что ли? Ственной!

– Это как?

Но мужик, похоже, его уже не слышал. Он устремил взгляд в сторону горизонта, откуда донёсся чихающий рёв мотора.

– Скажу. Но не сейчас. Давай-ка прятаться, а то никому мало не покажется!

Рокот приближался, пастух ударом хлыста поднял волну тумана, которая накрыла всё стадо, сделав его невидимым, и начал сам погружаться в серую хлябь, схватив Антона за руку.

– Я там уже был…

– Жить хочешь – не дёргайся!

Антон подчинился. И вовремя. Как только они погрузились в туман, он разглядел сквозь дымку, что над серыми полями кружит странное существо с огромным плоским обрюзгшим лицом и мальтийским крестом на пузе, и ощупывает пристальным пытливым взглядом серое безмолвие. За его сгорбленной спиной вращается пропеллер, как у легендарного Карлсона, а с куриных лапок с отточенными когтями стекают капли крови. Внезапно существо камнем бросилось вниз, выхватило из тумана одного из розовых слонов и, на лету разрывая добычу, стремительно скрылось за горизонтом.

– Вылезай! Отбой воздушной тревоги! – бодро заявил мужик и помог Антону выбраться на поверхность.

– Что это было?

– Хохенекройцергеликоптер!

– Что?

– Вот и я думаю – что? Может, тяпнешь для храбрости? – Пастух протянул гранёный стакан, до краёв наполненный прозрачной жидкостью с густым сивушным запахом. – Чистый. Сам отжимал.

– Тяпну-тяпну, – поспешил ответить Антон, принимая ёмкость. – Только сначала скажи, что это за хохен… Как его…

– Хохенкройцергеликоптер, – без запинки повторил мужик и как-то сразу погрустнел. – Ну, было как-то… Перебрал я микстурки-то, и на тебе! Вот такая тварь завелась. Даже санитары ничего с ним не могут. А доктору некогда… Через четыре года здесь был бы город-сад. Тут бы у меня на берёзах печёная картошка росла бы и огурцы солёные… А он, гад, что делает: всё, что ему нравится, себе забирает, а что не нравится – уничтожает. Поэтому и монада – Ственная… Ему, вишь ли, не понравилась первая часть ейного названия, и он её уничтожил. И теперь никто не знает, какая она – то ли Божественная, то ли Естественная, то ли Наследственная…Ты пить-то будешь? Нет? Тогда сюда давай! Стакан – не микрофон…

– Может, Подследственная или Девственная? – предложил Антон свои варианты.

– Не гундось! Главное – чтобы она Посредственной не оказалась…

Едва он выпил, и без того тусклый свет окружающего пространства начал меркнуть. Потом чьи-то могучие жилистые руки раздвинули пелену небес, и в просвете возникло мужское бледное изможденное пожилое лицо. На изрезанный глубокими морщинами лоб спадали пряди седых волос, и темные глубокие глаза взирали сверху вниз с укоризной и состраданием. Где-то возле переносицы панически заметался Хохенкройцергеликоптер, казавшийся теперь не больше стандартной мухи-дрозофилы. Исполин просто отмахнулся от него ладонью, и летающий ужас ушел в глубокий штопор, теряя на лету гайки и шестерни.

– Вот и хорошо… Вот и славно! – В голосе доктора слышалась неподдельная радость и сострадание. – Ещё пара сеансов – и порядок… Вы уж, пожалуйста, не противьтесь.

Вдруг оказалось, что нет ни монады, ни пастуха, ни розовых слонов, ни вечно пьяной белочки, ни психованного вертолёта. Руки и ноги были намертво пристёгнуты ремнями к больничной койке, вместо серого неба перед глазами простирался белый потолок, покрытый густой сетью мелких трещин.

– Если процесс выздоровления и дальше будет столь же успешен, то и до выписки недалеко… – Доктор уже сидел на табурете возле койки, а дюжий санитар, один из старых знакомцев, закачивал в шприц из ампулы синеватую жидкость. – Извините, что держим на привязи, но это для вашей же безопасности…