Ричард Кнаак - Король серых

Будто склоняясь перед его неколебимой волей, туннель и в самом деле кончился… и почти в ту же минуту. От разбитого носа или подвернутой ноги Джеремию спасла выставленная вперед рука, которой Он уперся в дверь. Сперва чертыхнувшись, потом возблагодарив свою счастливую звезду, он толкнул дверь и нетвердой походкой вышел на улицу.

— Что за дьявольщина! — Только это краткое суждение и смог высказать Джеремия о том месте, в котором очутился. Собственно говоря, теперь становилось более-менее понятным, почему туннель показался ему таким странным… заброшенным. Вряд ли хотя бы один человек по собственной воле пожелал бы оказаться на улице, к которой он вел. Взору Джеремии открылось зрелище, которое, не боясь преувеличения, можно было бы назвать гнусным. Улица, которую он не мог узнать, была окутана густой тенью, несмотря на лившийся сверху неяркий свет, еще вполне достаточный, чтобы рассеять сумерки. Тротуары кишели жирными, откормленными паразитами, которые и не думали спасаться бегством, завидев огромного пришельца, вторгшегося в их владения. Зато Тодтманн долго колебался, прежде чем сделать шаг вперед. Еще улица пахла — в данном случае это был эвфемизм — гниением и сыростью.

Когда Джеремия наконец решился выйти на улицу, под ногами у него захлюпала зловонная жижа. Он хотел осмотреться и выяснить, как ему попасть на Джексон-стрит или на Эдамс-стрит. Все, что ему требовалось, чтобы выйти на нормальную дорогу, — это найти одну из больших улиц в районе вокзала, к числу которых относились и две упомянутые. Смутные грезы о черноволосой красавице вновь оказались вытесненными на задворки сознания более насущными соображениями о том, как вернуть жизнь в привычное покойное русло. И первым шагом к этому — очень осторожным, учитывая невероятное количество омерзительных тварей, копошившихся у него под ногами, — было сделать первый шаг на улицу.

Джеремия поднял голову, чтобы посмотреть на таблички на ближайшем перекрестке, но в тот же самый момент сумерки, словно они решили действовать ему назло, сгустились еще больше. Рассудком Тодтманн понимал, что тени так себя не ведут, и все же…

Тодтманн был левша, поэтому повернул налево. Это выбор был не хуже всякого другого. «Она должна быть где-то там», — твердил он про себя. Если не она, так по крайней мере какое-нибудь знакомое место.

Что это за улица? Почему он раньше ее не видел? Виданное ли дело, чтобы улицы вырастали из-под земли? Тем более что было непохоже, что эта только недавно проросла — скорее, она уже разлагалась.

Пройдя несколько шагов, он увидел знакомый черный силуэт, столь резко очерченный в отличие от всего остального, что здесь было, освещенный на фоне почти неприметного уличного указателя. Расправив крылья, он презрев опускавшийся на улицу мрак, обратил горящее око к Джеремии, и невыносимо хорошо был виден этот пламенный круг.

— Нет! Нет-нет-нет! Только не ты опять…

Ворон степенно кивнул. То, что ворон кивнул, было так же верно, как и то, что, когда Джеремия еще сидел в поезде, этот мрачный персонаж фильмов ужасов смотрел именно на него.

Тодтманн, ошалело вытаращив глаза, попятился, проклиная себя за то, что не прислушался к голосу разума, не далее как утром взывавшего: «Оставайся в постели, не ходи сегодня на работу».

Тени вокруг становились все глубже. Джеремия машинально отметил, что никогда прежде он не видел глубокую тень, тем не менее это определение подходило к ним как нельзя лучше. Тени были не просто темными; Джеремию преследовало странное ощущение, что чем чернее они становятся, тем более затягивают человека в глубь себя… быть может, даже сквозь стеньг, твердые прочные стены?

Ворон снова расправил крылья и крепко ими хлопнул, как будто готовился напасть. Тут Джеремия, весь бледный от страха, оступился и одной ногой провалился в какую-то мерзкую грязь, до тех пор скрытую мраком.

Не сводя глаз с эбенового призрака, Тодтманн попытался вытащить ногу из грязи, но тут же выяснилось, что это не так просто. Он робко опустил взгляд и увидел, что тень ползет вверх по его ноге, словно молчаливый, но настойчивый любовник.

Джеремии удалось сдержать крик, но не подавить ужас. В смятении он ухватился за ногу руками и что было сил рванул на себя. Липкая тьма расступилась, недовольно чавкнув.

Молодого клерка пробрала дрожь, светлые волосы прилипли ко лбу; он вдруг отчетливо понял, что окружен этими тенями.

«Я ведь только направлялся на работу!»