С. Сомтоу - Валентайн

— Нет, нет, нет, — прошептала она. — Надо ехать отсюда немедленно! Пока меня тут не свели с ума.

Последнее, что увидела Петра перед тем, как провалиться в тягучий сон от непонятных таблеток, — хрупкую тайскую девушку, которая направлялась к своему «порше». Ее легкие шаги мягко шуршали по гравию. Леди Хит подошла к машине и обернулась. Свет из окна наверху упал ей на лицо — казалось, оно излучает какое-то неземное сияние, но на нем не отражалось вообще ничего. Оно было как маска — красивое и бесстрастное.

• колдунья •

Симона Арлета сидела в комнате без окон. Одна в черной комнате. Теперь, когда догорели свечи, было уже невозможно понять, где она — все еще в настоящем пространстве и времени или уже в потаенном чертоге собственного сознания, в комнате с тысячью входов и одним выходом.

— Иди ко мне, — прошептала она, обращаясь к духу, которого держала в плену семь лет. За эти семь лет она прошла долгий путь от хозяйки «мистического» аттракциона в скромненьком луна-парке до мировой — без преувеличения — знаменитости. — Иди ко мне, иди.

Иди ко мне, дитя тьмы, маленький князь больших страхов, иди ко мне... иди к маме.

• потерянные •

Смерть — не такое уж мертвое место, когда узнаешь его получше. За целую вечность мертвые глаза успевают привыкнуть к темноте и различают медленный-медленный танец теней-теней — теней, что танцуют в разломах и трещинах между сгустками тьмы. Нет, смерть — не такое уж мертвое место.

Но то место, куда он ушел, когда обрек себя на изгнание, — это даже не смерть. Это несмерть. Он вывернул себя наизнанку и затерялся внутри. А те, кто ушел вместе с ним... их больше нет.

Он распят на высоком дереве в сердце черного леса. Там, где на землю пролилась кровь, выросли гиацинты. Там, где на землю упали слезы, — россыпь белых гвоздик. Он прикручен к стволу вьющимися стеблями в острых шипах. На голове — как терновый венец — венок из колючей проволоки. Ему проткнули ладони стеблями роз, но не стали вбивать кол в сердце.

Он помнит:

Поезд отошел от перрона на маленькой станции, выгоревшей дотла, в городе Узел, штат Айдахо. С ним еще женщина и старик. Их только трое, других пассажиров в поезде нет. Он смотрит в окно и видит город, охваченный пламенем. Он сжигает свое прошлое. То, что он считал вечным, подходит к концу. И он идет дальше — с двумя такими же потерянными существами, — чтобы стать иным существом.

Поезд отходит от станции, а они сидят — разговаривают вполголоса. Ночь. Пока они будут сидеть в купе, снаружи всегда будет ночь. Ночь густая и вязкая, как холодная кровь, что сочится из шей мертвых женщин; ночь — темнее, чем смерть, и глубже бездонного моря. Ночь, по которой они проезжают, это черная ночь души.

Сама поездка была не печальной. Печальным было другое — все, от чего они уезжали. Все, что осталось в прошлом. Травма на травме. Сумасшедший дирижер Стивен Майлс — он всю жизнь убегал от тех, кто превратил его детство в мучение. Психотерапевт Карла Рубенс — она панически боялась смерти. И он, Тимми Валентайн, загадка даже для себя самого.

Они говорили друг с другом, как одно существо, единое в трех лицах. Древняя неразделимая троица: Осирис, Изида и Гор; Маг, Сивилла и Ребенок; Отец, Сын и Заступник; Создатель, Хранитель и Разрушитель. И сейчас они снова сливались в одно существо. Раньше, когда Карла Рубенс лечила нервы богатым бездельникам, она назвала бы их маленькую компанию юнгианской триадой, в которой каждый — Тень одного и Анима [12] другого. Она начертила бы схему и порадовалась бы идеальной симметрии в их отношениях. Теперь же симметрия распадалась, перетекая в единство. Но Карлу это совсем не страшило. Наоборот. Она с радостью принимала энтропию [13].

• Куда мы едем?

• Вверх. Вниз. Внутрь. Прочь.

• Это не важно куда.

• Просто никак не могу привыкнуть.

• Слушайте! Как стучат колеса. Под гору, в глубь леса, все дальше от города. Вы еще видите город?

• Так — нет, но перед глазами — да, вижу. Прошлое выгорает. Так радостно. Живые, мертвые и неумершие — в пожаре из крови и пламени. Я запомню их навсегда Я всегда буду думать о них. Эта семья... как их звали?..

• Гиши.

• Они все погибли? Мне кажется, нет. Мне кажется, кто-то все-таки выжил.

• Посмотрите вокруг. Реальность внутри этого поезда не застывает — она постоянно меняется. Смотрите! Зеркало на стене. Его здесь не было. Раньше здесь было что-то другое...