Кортни Саммерс - Это не учебная тревога

Кто-то шевелится. Кэри. Первый проснувшийся, не считая меня. Так странно. Мне вспоминается, как он сидел на уроке английского в конце класса, как слушал учителя, обхватив голову руками, и в неторопливой манере, односложно, отвечал на все вопросы мистера Бакстера: «Я не знаю». А ведь он остался в одиннадцатом классе на второй год. Неужели ему не хотелось, как всем нам, побыстрее распрощаться со школой? Я прикрываю веки, но слышу, как Кэри на цыпочках идет ко мне — нет, к Райсу. Он будит Райса, и они тихо пересекают зал. До меня доносится звяканье ключей, которые Кэри нашел в кабинете директора Лавалли, а затем звук отворяющейся и закрывающейся двери в кухню.

Я открываю глаза. Трейс тоже вот-вот очнется: его глаза под веками двигаются. Застонав, он сжимает ладони в кулаки, и всё его тело напрягается. Он с криком сгибается пополам и снова падает на мат, дрожа и покрывшись испариной. Грейс оказывается рядом в ту же секунду. Тяжело дыша, Трейс хватает ее за руку. Он не размыкает век и ничего не говорит — просто не может.

— Всё хорошо, — шепчет ему сестра. — Я с тобой.

То, как она говорит ему это, как склонилась над ним, вызывает у меня желание оказаться между ними. Окунуться в их близость и украсть себе немножко этого приятного чувства. Грейс переводит взгляд с брата на меня, и я, смутившись, смотрю в сторону. Грейс красивая. Грязная и покрытая кровью, но по-прежнему очень красивая. Намного красивее меня. Хотя, наверное, теперь всё это совершенно неважно.

Просыпается Харрисон. Сев, он потирает кулаками глаза. Он делает это так долго, что я уже подумываю, не сказать ли ему, чтобы он перестал их тереть, а потом вдруг понимаю, что таким образом он пытается скрыть свои слезы. Напрасные усилия. Опустив наконец руки и заметив два пустых мата, он пугается.

— Где они? — кричит он, вертясь. — Куда они?..

Распахивается дверь, ведущая в кухню. В зал входят Кэри и Райс, каждый несет поднос, нагруженный едой. Я сажусь. Парни ставят подносы у наших матов, и я вижу на тарелках бублики, яблоки, бананы, рисовые хлебцы, печенья из арахисового масла и пакетики с джемом в окружении пластиковых столовых приборов. Тут есть и сок, и вода. Я чувствую, что страшно проголодалась.

Я на корточках подползаю к подносу, и Харрисон с Грейс следуют моему примеру. Шкурки бананов потемнели, поэтому я беру яблоко.

— Ешьте медленно, иначе может затошнить, — предупреждает Райс.

Кэри берет бублик, отламывает от него кусок и макает в джем. Он кладет его в рот, закрывает глаза и наслаждается вкусом.

— Едой мы на некоторое время обеспечены, — проглотив кусок, сообщает он.

— На сколько? — спрашиваю я.

— Я уверен, что помощь придет прежде, чем мы всю ее съедим.

Я сжимаю в пальцах яблоко, чтобы убедиться, что оно — настоящее. Оно крепкое и прохладное. Я вонзаю зубы в его мягкую кожицу и трепещу от сладости, заполнившей рот. Райс рядом со мной одним махом выпивает апельсиновый сок и мнет в кулаке пустой пакет.

— Вода в кранах всё еще есть, — говорит он. — Это очень хорошо.

Никто, кроме Харрисона, этим невероятным фактом не удивлен, так что, полагаю, все о нем знали, но мне об этом почему-то не рассказали. И мне в принципе было бы всё равно, если бы в компании незнающих я не оказалась на пару с Харрисоном.

— Но электропитание же отключено, — удивляется он.

— На крыше школы установлен бак с водой, — объясняет Кэри. — Думаю, нам хватит воды, пока всё это не закончится, но это не означает, что не нужно ее экономить — так что навязчиво отмывать руки по сотню раз за день точно не стоит.

Харрисон вытаращивает глаза.

— Ты думаешь, всё закончится?

Грейс протягивает Трейсу яблоко:

— Ты должен поесть, — просит она.

— Ты действительно думаешь, что всё закончится?

— Я не хочу есть, — тихо отвечает Трейс.

— Так ты думаешь, что всё закончится? — в третий раз повторяет Харрисон, но мы все теперь смотрим на Грейс с Трейсом, и — что еще хуже — они знают, что мы на них смотрим.

— Пожалуйста.

— Нет.

— Ради меня.

— Я сказал: «нет».

— Трейс, тебе нужно…

— Я сказал, что не хочу есть!

Я морщусь. Трейс сидит так близко, что, кажется, кричит на меня, а я ненавижу, когда на меня кричат. И ненавижу наступающую за криком тишину. Наступившую тишину. Чтобы отвлечься, я поднимаю яблоко к губам, но от его приторно-сладкого запаха мне вдруг становится дурно. Я кладу его на тарелку.

— Кэри, — не унимается Харрисон, — ты думаешь, что всё…

— Да , Харрисон.