Чери Прист: Тяжелый металл

– Ты же не ясновидец, а?

– Нет, мэм. Я не вижу и не ощущаю ничего, кроме того, что видно обычным зрением.

– Значит, боец. Раз не ясновидец.

Она вздохнула и распахнула дверь одним движением руки в запястье.

– Тогда проходи, наверное.

Отойдя в сторону, чтобы пропустить его, она развернулась и неспешно пошла по заставленному вещами дому. Не захламленному и грязному, просто до отказа набитому необходимыми пожилой барахольщице вещами. Стопки книг о Гражданской войне и Диком Западе из «Тайм Лайф», серии книг о паранормальных явлениях восьмидесятых годов, статуэтки, местные и заморские, колокольчики, привезенные из туристических поездок, коллекционные ложки с эмблемами, фотографии родных и близких в рамках, занимающие все свободное пространство на стене, несколько аккуратно расставленных чайников, прихватки, ряды кофейных кружек на крючках у полок, домотканые шерстяные платки с яркими незатейливыми узорами, занавески из старых простыней, рождественские картинки деревень с людьми, катающимися на коньках, почтовыми отделениями и станциями железной дороги, домашними животными, машинами. И гирлянды на каждой двери.

– Я чайник поставлю, а ты присядь.

Конечно, чайник поставит. Килгор знал, что от пожилой южанки без чая из дома не уйдешь, точно так же, как с молодой южанкой разговор не заведешь, пока она кофе не сварит. Будто тут никто поговорить не может, что-нибудь не прихлебывая, чтобы отвлекаться иногда.

Но ведь и в Первой Баптистской все то же самое было, так? Если не совместный обед, то хлеб вкусить вместе, поэтому они и называли церковь Дом Братства.

Эммау, чье имя он сначала принял за обращение «грэндма», бабушка, показала рукой на обеденный стол, красиво отделаный и крепко сбитый, видимо, сделаный на заказ. Небольшие стулья с ним совершенно не сочетались, а еще они выглядели так, что ни один из них не выдержит вес Килгора без необратимых повреждений.

Он уже готов был предложить выйти на крыльцо, но тут заметил прочную кедровую скамейку, явно принесенную из сада. На кухне Эммау она служила столиком для стопки полотенец и литых чугунных кастрюль, стоявших одна на другой.

– Может, я, возможно… разберу на этой скамье? – сказал он. – Нам обоим лучше будет, если я ничего не сломаю.

Она поперхнулась смехом, как курильщик лет восьмидесяти, но возраст у нее еще не тот, да и сигарет Килгор не заметил.

– Как пожелаешь.

Дело не в смехе, понял он. Сказанные ею слова прозвучали так же хрипло, как и смех. В них сквозил не возраст, а нечто иное. Аккуратно приспособив мебель под себя, он уселся.

– Надеюсь, я не сильно потревожил, особенно если вы чувствуете себя нехорошо?

– Нехорошо? – переспросила она, бросив на него резкий взгляд, от плиты. – Ты кашель имел в виду? Это еще мелочи, ты просто в городе не освоился, иначе услышал бы и похуже. Все мы, кто постарше, кто здесь вырос… у всех один голос.

– Очень жаль это слышать.

– Почему? Ничего не болит, и я внимания не обращаю. Дает ощущение одного племени, – сообщила она, вытаскивая из шкафа коробку пакетиков с чаем. Сдернула со стены пару кружек. Себе оставила светло-розовую, с изящной ручкой, а ему дала большую, в виде Твити, сидящей на краю ванной.

– Когда-то давно между Дактауном и Копперхиллом жило большое племя. Компания хорошо о рабочих заботилась, – сказала она, хотя ее кашель говорил об обратном. – Теперь все это ушло, как и большая часть нас. Таков порядок вещей.

– Но земли здесь чудесно восстановились, – сказал он, показав, сколько налить кипятку, и окунул в воду пакетик. – Как-то так.

– Как-то так, да уж. Как-то змеи, как-то крысы, как-то жуки. Давно от них отвыкли, а тут, нате, снова они ползают. Не говоря уже об этих проклятых деревьях. Нравилась нам наша красная земля, я тебе скажу…

Она поглядела на Килгора поверх кружки.

– Но ты тут не за чаем и не за трепом. Хочешь поговорить насчет кратера и того, что в нем спит.

Килгору не понравилась фраза. Слишком много предположений и скрытого смысла. Интересно, что она на самом деле знает.

– Да, мэм, – откровенно сказал он. – Вы работали в музее дольше, чем кто-либо, и до мозга костей местная. Думаю, что лучше всего с вами об этом говорить.

– А что ты уже узнал?

– Только то, что Бетани Хьюсман видела, как она считает.

Эммау Пит презрительно фыркнула, и по чаю пошла рябь.

– Эта девочка. Думает, что очень много знает. Она мне не сказала, что что-то видела. И шерифу тоже не сказала.