Array Коллектив авторов - Легенды о призраках (сборник)

Я не открываю ее, но и не ставлю обратно на полку. Она мирно лежит у меня на коленях, а я закрываю глаза и так сижу под восьмиугольным световым люком, поднимающимся над крышей библиотеки. Может, пять минут, может, больше; я слышу приглушенные шаги, кашель старика, сирену проезжающей мимо полицейской машины, шепот библиотекарши за стойкой – чуть более громкий, чем обычно. Или это мигрень усиливает ее голос, а на самом деле он звучит как всегда. И вообще, все эти незаметные, привычные звуки кажутся громче – наверное, это из-за библиотечной тишины.

Я открываю глаза, и мне приходится несколько раз мигнуть, чтобы комната обрела резкость. Поэтому я не сразу замечаю женщину, которая стоит за окном, на улице, и смотрит на меня. Или просто заглядывает внутрь, а я оказалась на линии ее взгляда. Может, она не смотрит ни на что конкретно или разглядывает бронзовую статую Фидиппида на деревянном пьедестале. Может, она ищет кого-нибудь, но уж никак не меня. Окно – в другом конце зала, далеко, футах в сорока от меня. Но, даже находясь на таком расстоянии, я почти уверена, что это бледное лицо и эти прямые длинные волосы принадлежат Эбби Глэддинг. Я поднимаю руку для неуверенного приветствия, но если она меня и видит, то никак не показывает этого. Просто стоит, не шевелясь, и смотрит.

Я встаю с кресла, и «Тысяча журавлей» слетает с моих коленей; от звука упавшей на пол книги несколько человек отрываются от журналов и смотрят на меня. Я жестом прошу прощения – жест состоит из пожимания плечами и робкой, глуповатой гримасы, – и они качают головами, практически синхронно, и снова углубляются в чтение. Когда я снова смотрю на окно, темноволосой женщины там больше нет. Вдруг моя головная боль усиливается (наверное, из-за того, что я слишком резко поднялась на ноги), и я ощущаю неожиданный, вызывающий тошноту прилив адреналина. Нет, даже не только это. Это самый настоящий страх. Сердце колотится, во рту пересыхает. Всякое желание выйти на улицу и проверить, не Эбби ли это действительно заглядывала в окно, немедленно исчезает, и я опять сажусь в кресло. «Если это Эбби, – думаю я, – то она зайдет внутрь».

Поэтому я жду, и – очень медленно – пульс возвращается к своему нормальному ритму, но адреналин оставляет после себя напряжение, а боль в глазах не стихает. Я подбираю с пола книгу Ясунари Кавабаты и ставлю ее обратно на полку. Думаю о том, чтобы пойти в туалет – он находится недалеко от абонементного стола, – но часть меня все еще боится чего-то, и это, кажется, именно та часть, которая управляет движениями ног. Я остаюсь на месте и жду, когда женщина, глядевшая в окно, зайдет в читальный зал имени Родерика Терри. Я жду, что это окажется Эбби, что ее зеленые галоши будут скрипеть на паркетном полу. Она скажет, что сперва хотела позвонить, но затем подумала, что я наверняка в библиотеке и мой телефон, естественно, отключен. Она скажет что-нибудь про погоду и спросит, когда на этой неделе я буду свободна и мы сможем вместе сходить в кино и поужинать. Я расскажу ей про мигрень, и конечно же она предложит мне выпить экседрин или тиленол. Наше перешептывание кому-нибудь помешает, и он на нас шикнет. Потом мы над этим посмеемся.

Но Эбби не появляется, и я еще некоторое время сижу, глядя через просторный зал на окно, на дерево за окном, на дома на другой стороне аккуратной и чистой Рэдвуд-стрит. По средам библиотека открыта до восьми, но я уезжаю сразу же, как только чувствую в себе достаточно сил добраться до Провиденса.

Четверг, и я сижу в том же зеленом кресле в читальном зале имени Родерика Терри. Еще только 11:26 утра, а я уже понимаю, что сегодняшний день потерян. Лишних дней, которые можно потратить впустую, у меня нет, но я уже знаю, что работа, которую я должна сделать сегодня, не продвинется ни на шаг. Этой ночью я очень плохо спала, и теперь не могу сосредоточиться. Думать почти невозможно – в голову лезут воспоминания о ночных кошмарах, о лице Эбби Глэддинг за окном – ее синие глаза, ее черные волосы. И да, я окончательно уверилась, что это ее лицо я видела и что она смотрела именно на меня.

Она так и не позвонила (а ее номера я не взяла, подумав, что оставленного мной номера достаточно). Час назад я обошла прилегающие к набережной улицы Ньюпорта, надеясь встретить ее, – безуспешно. Некоторое время постояла возле киоска с «тюленьим сафари», ожидая, против всякой логики, что она появится именно здесь. Выкурила сигарету и, ежась от холода, глядела на горизонт залива, слушала шум автомобилей, и дыхание ветра, и крики серых чаек. За мгновение до того, как я смирилась с поражением и направилась обратно в библиотеку, я заметила возле киоска собачьи следы – там среди асфальта было пятно влажной земли. Я подумала, что они уж очень большие, и не могла не вспомнить наш с Эбби разговор в кафе и ее историю об оборотне-священнике, похороненном в Миддлтауне. Но ведь многие люди в Ньюпорте держат больших собак, и они выгуливают их на набережной.