Вики Филдс - Ад на земле. Книга I

— О чем ты? — Кристина поджала пухлые губы, и посмотрела на друга. У меня засосало под ложечкой. Сейчас что-то будет. Лиам выразительно поиграл бровями:

— Ты знаешь, о чем.

— Ах ты… — девушка замахнулась на него, но Лиам словил, ее за запястье, и громко рассмеялся:

— Ты думала, я тебе прощу Мишель?

— Какую Мишель? — Кристина разъяренно вырвала руку из хватки Лиама. Он насмешливо вскинул брови:

— Значит, ты даже не спросила ее имени? А вот она спросила. И любезно доложила мне, что стоит благодарить Кристину, мою подругу, за этот смелый шаг. За то, что она все утро ходила за мной по пятам, пока я не сказал ей, что я влюблен в тебя и летом у нас будет ребенок.

Кристина вытаращила на него свои зеленые глаза, и я почувствовала, что еле сдерживаю смех. Вот это — да! Лиам достойный соперник! Они такие милые, и им действительно стоит подумать над тем, чтобы стать парой. Я буду лишь рада за них. Кроме того, по-моему, Лиам и так и эдак намекает Кристине о своих чувствах. Нужно будет поговорить с ней об этом.

— Так значит у нас с тобой будет ребенок, — зло констатировала Кристина и Лиам расхохотался, показывая ослепительные ямочки на щеках.

— Ага, и надеюсь характером он пойдет не в мамочку.

— Я убью тебя, если еще выкинешь что-то подобное, пузырь!

— Дразнить тебя так весело, Кристи…

Я медленно встала из-за стола, промямлив что-то о том, что мне пора на занятия, но эти двое слишком увлеченные друг другом, не расслышали меня. Я вышла из кафе, отправившись по тротуару к перекрестку, что ведет в университет; ладони тут же вспотели, едва я оказалась наедине с окружающим миром, и я вытерла их о джинсы. Я должна идти с высокоподнятой головой, чтобы никто не мог подумать, что я какая-то забитая девчонка, которая только что вышла из психушки, и я делаю это. Держа сумку в одной руке, быстро перехожу дорогу, и останавливаюсь, когда кто-то несколько раз позвал меня.

Во рту пересохло, и я приказала себе не быть ребенком.

Я обернулась, и у меня отвисла челюсть — ко мне шел мой старший брат, в одном из своих педантично выглаженных костюмов.

У меня в глазах потемнело, от страха, к горлу подкатила тошнота.

— Что ты…что ты здесь делаешь? — заикаясь, спросила я, когда он подошел ко мне положив одну руку на плечо, словно таким образом проверяя, в порядке ли я.

— Ты звонила.

Я нервно повертела головой в разные стороны, но студенты, спешащие на занятия, под ослепляющим осенним солнцем, не обращали на нас внимания. Никто не знал, что человек, что стоит рядом со мной, так же мой опекун, и он — тот, кто регулярно лечит мне мозг.

— Я должен был приехать, Аура. Если тебе кто-то звонит, если что-то в этом колледже кажется тебе странным, или пугающим… или каким угодно… — Кэмерон обвел хмурым взглядом готическое здание университета, и посмотрел на меня, — ты всегда можешь вернуться домой. Ты знаешь это.

Я ненавязчиво убрала его руку, но брат, кажется этого даже не заметил:

— Моей ошибкой было то, что я отпустил тебя разбираться со всем этим в одиночку, что позволил тебе уехать в этот странный город. Ты два месяца была без моей поддержки.

Он сокрушенно покачал головой. Я вздохнула.

Проблема вовсе не в том, что Кэмерон позволил мне уехать. Проблема в том, что я сама захотела этого. И я сделала это, потому, что я не хочу видеть его. Я вижу своего брата, и я думаю о том, что со мной случилось два года назад. Я вспоминаю лицо Кэмерона, когда он увидел меня в палате. Я вспоминаю…

В общем, это я сделала ошибку, когда позвонила ему, поддавшись внезапному чувству паники.

Кэмерон посмотрел на группу парней, стоявших в компании, и ведущих себя слишком вызывающе и шумно, и нахмурился. Я внезапно почувствовала себя в безопасности.

— Я собираюсь переехать в Эттон-Крик, — вдруг ошарашил меня брат, и я была слишком шокирована чтобы сразу сказать что-то. — Я не хочу, чтобы ты думала, что я пытаюсь контролировать тебя, или что-то в этом роде, Аура. Просто я хочу быть с тобой и заботиться о тебе. Наши мать и отец… я ведь тоже потерял их…и кроме нас самих… у нас больше нет никого.

Эти слова дались брату с трудом, потому что он никогда не был открытой книгой, он стал таким ради меня, и у меня не было другого выбора, кроме как подойти к Кэмерону, и крепко обнять за талию. Я не хочу доставлять ему еще больше проблем, чем уже доставила. Ему исполнилось двадцать пять в апреле, и это мало для того, чтобы обременять себя заботами о своей больной сестре. Он делал это на протяжении двух лет, пока я лежала в клинике, в Дарк-Холле, под его цепким присмотром.