Array Коллектив авторов - Невеста зверя (сборник)

Потом я проводил Мэри обратно в дом, и Кригус тут же осведомился, что это я в конюшне делал. «Чинил то, что ты поломал», – ответил я. Он в ответ оскалился: «Кто тебя просил?» Если тебе пациент такое говорит, у него точно с головой не в порядке.

Людям редко нравится слушать о том, в чем они напортачили, но тут я не смог сдержаться.

«Знаешь, для человека, который не может себе лишнюю пару сапог купить, – сказал я, – странно избивать чуть не до смерти свою рабочую лошадь. Ты что, сам по весне в плуг впрячься собрался?»

На это он засмеялся и сказал, что если конь подохнет, то он запряжет Мэри, да еще и подкует – и никто ему не указ. А я ответил, что не надо бить животных и детей за свои собственные ошибки.

Он попытался выскочить из кресла, но только свой чурбак сшиб. Чурбак откатился, а Кригус так ударился пяткой об пол, что от боли зубами заскрипел.

«Девчонка моя собственность – такая же, как и конь! Я могу с ней сделать все, что захочу, и никто мне за это слова не скажет. Я в церковь хожу не реже тебя, док, и не реже кого другого. Бога я больше боюсь, чем все вы, вместе взятые».

«Ну да, разумеется, – отвечал я. – У тебя ведь больше причин его бояться, чем у всех твоих соседей». Мы оба знали, о чем я говорю, и прикидываться не было смысла.

«Уходи и не возвращайся! – крикнул он мне. – Пусть нога у меня хоть сгниет, а тебя я больше на порог не пущу!»

– Удивительно, что мать Мэри прожила с этим сукиным сыном достаточно долго, даже ребенка родила. – Доктор замолчал. Его трубка потухла. Он так увлекся своим рассказом, который начал для нас, детворы, что теперь удивленно вздрогнул: вокруг собралось человек десять взрослых, которые слушали с серьезным и чуть смущенным видом. А смущало их, конечно, то, что они сами все прекрасно знали о Максине, но помалкивали. Думаю, все они понимали, что от дока Макфиллими ничего не утаишь.

Он выбил пепел из трубки, снова раскурил ее и продолжал:

– Я попросил Мэри при каждом ее приезде в город заходить ко мне, а если меня нет дома, то в мой кабинет. Раны у нее быстро зажили, но конь все-таки умер, ничего не поделаешь. Она даже из конюшни вытащить его не могла – только попоной накрыла. Нога ее отца уже должна была зажить, но старый дурак никак не мог дать ей отдых. Бывало, напьется, станет бранить дочь за ее стряпню, кинет тарелку в камин, а потом бросится на Мэри, от ярости даже забыв, что он на ногах не держится. Я попросил ее передать, что, если он не будет осторожнее, ногу придется отнять. Зря я это сделал – когда Кригус узнал, что я с ней разговаривал, он опять попытался подняться и ее избить. Горбатого, как говорится, могила исправит. Никогда, мальчики, не будьте как Кригус Максин.

Еще некоторое время доктор курил молча. Наконец я не выдержал:

– А дальше что случилось?

Доктор ткнул трубкой в моем направлении.

– А дальше, Томас, первого ноября Кригус Максин сам подкатил к моему дому на своей телеге. Совсем один. И на козлах рядом с ним лежал дробовик. Он слез с телеги, чуть не подпрыгивая от злости. Он соорудил себе костыль из рогатины, а может, Мэри его смастерила. Как бы там ни было, смотрю, хромает он на этом костыле вперед, зажав дробовик под мышкой. Я заметил, что пальцы у него на ноге хоть и покраснели от холода, но выглядели нормально. Несмотря на всю свою дурость, он выздоравливал. Он злобно посмотрел на меня своими налитыми кровью глазами, вскинул дробовик и сказал, что я его неправильно лечу. А дочь свою обвинил в том, что она пыталась его отравить.

Отец Макклендона, шериф, посмотрел на него стальным взглядом и спросил:

– Думаешь, она и правда хотела, док? Ты считаешь, что эта девушка отравила своего отца?

Услышав такое, док удивленно заморгал.

– Ты что, Рори, – сказал он. – Не дури. Хотя я бы ее не стал обвинять, даже если бы она ему голову топором раскроила, но все дело в том, что я знаю, что с ним случилось, как и сказал уже этим парням. С этого я и начал свою историю.

Шериф, недоумевая, нахмурился:

– Погоди. Значит, ты все это время знал, что произошло, и ни словечка не сказал? Мы зимой все окрестности прочесали, его разыскивая. Он сбежал от долгов. Почему, ты думаешь, она распродает почти все имущество?

– Я ничего не сказал, потому что это ничего бы не изменило. Старый злыдень сбежал, ферма досталась его дочери, и никто это не собирается оспаривать. Долги бы все равно не исчезли, и Мэри их выплачивает, а как выплатит, станет полноправной хозяйкой фермы, если только захочет.

Макклендон фыркнул, но все же спросил: