Игорь Резун - Время АБРАКадабры

– Ты что делаешь?! Мазохистка, что ли?

Он заметил, что она вздрогнула. Очевидно, ей было больно.

– Понимаешь… ты только не ругайся, Медный! У меня так бывает, когда боюсь. Надо причинить себе сильную боль, и тогда все – ни о чем, кроме боли, не думаешь. Так легче!

Она согнула ногу. На голой подошве, слегка испачканной землей, Медный увидел свежее, быстро краснеющее пятно ожога.

– Вот так получилось.

– Э, Олеся, так не пойдет!

Он взял ее за маленькие, худенькие плечи, прижал к себе – властно, не думая, как выглядит со стороны этот жест, – и, поднеся к губам медный свисток, от которого, собственно, и получил свое прозвище, оглушительно свистнул. Народ на поляне заворочался.

– Люди! – громко объявил Медный, не отпуская трепыхающуюся девушку. – Вот эта наша милая, противная Олеська боится прыгать! Да, прямо и коварно я выдаю ее с потрохами! Давайте совершим для нее ритуал на Прыжок! Упражнение «ручки-ручки».

Упражнение «ручки-ручки», служившее прекрасной подготовкой для «тарзанки», заключалось в следующем: человек становился на высокий камень, ему завязывали глаза, и он ничком падал назад, на руки приготовившейся команды. Те, кто прошел упражнение, говорили: падать, даже зная, что ты стоишь всего лишь в полуметре от земли, что там, за затылком, мягкая трава и нет никаких камней, жутко страшно. А когда повязку снимают, и ты видишь улыбающиеся лица держащих тебя друзей, то страх проходит моментально.

Отнекивающуюся девушку поставили на нашедшийся неподалеку бетонный валун, а остальные встали сзади. Красной косынкой Лис ей завязали глаза. Медный стоял и видел, как до матовой белизны изменился цвет ее ступней, судорожно цепляющихся за шершавый камень. А на внутренней стороне ее коленки заполошно билась голубая жилка.

– Па-ашла!

Со стоном Олеся свалилась назад и, пойманная руками ребят, залилась истерическим хохотом. Потом попросила еще раз. А потом, покраснев, что с ней, видно, случалось нечасто, что-то на ухо сказала стоявшей ближе всех Лис. Та усмехнулась и объявила:

– Так! Народ! Олеся хочет упасть… ну совсем голой. Чтобы уже ничего не бояться. Поможем? Данила и Шкипер, вам персональное предупреждение!

– Помо-ожем! – заорали все.

Нагота в «Лаборатории» не была уже ни для кого ни сакральной, ни стыдной, ни страшной.

Олеся торопливо разделась, стянув платье и белье. Медный с трудом мог оторвать взгляд от ее обнаженной фигуры – предельно гармоничной, будто выточенной целиком талантливым мастером из слоновой кости, без единого изъяна, с расчетливой геометрией малиновых сосочков и стройных узких бедер. Лис снова завязала ей глаза и заняла свое место в команде.

– Хоп!

Она, как стояла статуэткой в лучах начинающегося заката, так и плавно, паря, опустилась на руки ребят. Ее сразу отпустили. Медный заметил, как порозовел здоровяк Данила, когда на его руки легло это маленькое обнаженное чудо. Олеся, смеясь, облачилась в белье (платье надевать не стала) и принялась скакать по поляне, выкрикивая: «ТАК! ТАК!!!!» Ей не мешали. Это был естественный выход отрицательных эмоций.

Су Ян падать отказалась. Впрочем, глянув в ее карие глаза, Медный понял: да, эта прыгнет. Во что бы то ни стало!

Он дал знак Шкиперу: мол, полезай выпускающим. Сам же Медный остался на земле: готовить к подъему прыгающих, подгонять и закреплять на их телах страховочную амуницию.

Вечерело. Над горизонтом оранжевыми зайками метались зарницы, освещая его безумными отблесками. Иван, Соня, Лис, Диман, Сын Плотника и Данила, которого в противовес пришлось удерживать троим, прыгнули нормально, ибо делали это не в первый раз. Камилла, как обычно, спустилась с небес с истошным визгом, помогая им себе в полете. Медный закрепил страховку на Олесе. При этом он волей-неволей прикоснулся к ее коже, так как она прыгала в белье, и поймал себя на мысли, что остро ощущает каждое прикосновение к бархату ее тела, к лопаткам.

– Пошла!

Она стала подниматься ловко, как обезьянка. За перекладины цеплялась пальцами ног, необыкновенно гибкими, ловкими. Она ни разу не посмотрела вниз – это хорошо. Все, наверное, с замиранием сердца следили за ее прыжком.

Вот маленькая фигурка, темнеющая на фоне неба, отцепилась от стальных перекладин. На секунду Медному показалось, что сверху на них пикирует летучая мышь: острая головка, растопыренные руки с пальцами-коготками. Девушка уже болталась в метре от земли, а Медного не покидало жутковатое ощущение увиденной им картины.