Игорь Резун: Мечи свою молнию даже в смерть

Какой-то «невнятный», сотканный из намеков на пол и неясных теней молодой человек принес Али Джемалю стакан воды, бесшумно ступая по паркету в белых теннисных туфлях. Лектор взял ее, полюбовался прозрачностью на свет и сначала протянул его юноше. Тот покорно отпил. Только потом Джемаль опрокинул его в глотку, выпил, а затем выдвинул вперед круглую голову – шар, увенчанный окладистой курчавой бородой, – взмахнул сигарой и проревел:

– Мы умрем, если не научимся торговаться, но не на аукционах Christies и виртуальных биржах! Мы умрем, если не поймем, что Восток – это торговля, это баланс интересов! Нам надо найти посредников на Востоке, а пока им, как жирной костью, кормятся лишь симуляторы от политики! Сейчас Европа успешно направляет агрессию Востока против США – я об этом говорил и буду говорить в своих газетных колонках. Но настанет время, когда Соединенным Штатам… Европы! – придется столкнуться с фанатичным исламом. Точнее – с тем, что принято считать фанатичным исламом. Хотя на самом деле он не столь фанатичен и не совсем ислам, как многие думают…

Из первых рядов кто-то, очевидно, не сдержавшись, заорал: «Мусульманский экуменизм, Хо-мей-ни!» Но Али Джемаль отбил этот незримый теннисный мячик одним движением огромной ладони-лопаты.

– Мусульманский экуменизм, провозглашенный аятоллой Хомейни лет пять назад, – невозмутимо проговорил он, – не более, чем восточная хитрость в ключе чисто западного трюкачества. Суннит никогда не будет братом шииту, а суфий никогда не примирится с исмаилитом. Нет! Европа путает две очевидные вещи. Это Смысл Веры и Направление Веры. Иудеохристианский мир монолитен только на вид, но его гибель – безверие. Направление Веры есть – это вера в Иисуса Христа, Сына Божьего, а Смысла Веры – нет! Зачем верить, когда ученые, клонировав овечку Долли, уже подменили собой Руку Творца?! Восток отличается тем, что Смысл Веры там един и неделим, незыблем и вечен. Верить там – означает жить. А вот Направление Веры может быть разным. Можно верить в седьмого имама Исмаила, а можно в двенадцатого Али, но это не колеблет не то чтобы веры в Коран – это не колеблет решимости мусульманина умереть за Священную Книгу Пророка. А Европа пронизана гнилостным размышлением: а за какую Библию я буду умирать – за «вашу» или за «нашу»?!

Джемаль сорвал бешеную волну аплодисментов; она катилась наперекор всем законам физики – снизу, и хлопали сначала богатые интеллектуалы, купившие билеты на первые места, а затем уже и галерка, опомнившаяся от простоты и гениальности высказанного обвинения. Джемалю тот же юноша принес еще один стакан воды.

– …Восток и его ислам разнородны. Раздроблены. Между группами противоречия, которые вполне может найти талантливый исследователь. А умный человек просто сделает на этом базаре свою торговлю. И выиграет! Но политика Европы по-прежнему остается «огнем и мечом» в отношении врагов и «словом и умиротворением» в отношении друзей, в то время как восточная традиция диктует стиль поведения с точностью до наоборот. На Востоке уважают сильных и дружат с ними, а врагов заманивают хитростью и показной лаской.

В одной из лож конференц-зала, отделенных от общего пространства пуленепробиваемым экраном (ложи VIP научились хорошо охранять от чересчур буйных слушателей!), сидели Сара Фергюссон, сэр Реджинальд, Капитоныч и молодой араб, по специальности физик-атомщик, работавший в Нью-Йорке, в МАГАТЭ [1]; он был приглашен Сарой и только ухмылялся, хлопая своими пышными, как у женщины, ресницами, слушая пассажи Джемаля. Герцогиня Йоркская, сбросив на ковер туфли, сидела на диване с бокалом разбавленного скотча, без стеснения возложив босые ноги в брюках лилового цвета на колени Капитонычу – тот боялся пошевелиться. Но папарацци здесь не было, и герцогиня могла себя чувствовать совершенно свободно. Она, правда, явно скучала.

– Он славно говорит! – отметила она, щурясь и откидывая назад голову с превосходной рыжей гривой, обработанной лучшими парикмахерами. – Он такой милый, этот буйный араб… Как ты думаешь, Реджи?

Сэр Реджинальд почтительно хмыкнул.

– Думаю, что мистер Джемаль знает, что говорит, – заметил он. – Как мне известно, он крупный держатель акций ряда нефтяных концернов, и акции арабских компаний после его лекции явно поднимутся на пару пунктов… я вижу внизу пару брокеров!

Араб слушал их разговор и только махал ресницами. Он был в европейском костюме: безупречно-черный с безупречным белым. Но на голове его прочно сидела чалма бедуина.