Стеллa Странник - Живые тени ваянг

Мелодия заструилась, как легкие волны шелка, недавно привезенного ей из Китая. Но вот рядом с нежной тканью стремительно развернулся отрез из мягкой черной кожи — вступили в игру легкие ударники, разноголосые барабаны и барабанчики. А это — плотный гипюр, затянувший в тесный корсет, да так, что стеснило в груди: наполняя пространство щемящими звуками, начала свою партию старинная флейта.

Кате показалось, что накинутое на нее черное покрывало стало превращаться в бархатный театральный занавес, и прямо на нем началось странное представление. Первой вышла ярко-красная маска со зловеще ощерившейся пастью полузверя-получеловека. И трудно было определить, кто это: лев, тигр или… корова. На плечах маски развевался светлый плащ, а из-под него выглядывали окрашенные в золото крылья и длинный хвост, увешенный маленькими колокольчиками.

На второй, уже зеленой, маске, огромная щель вместо рта зияла пустотой, и только длинные клыки светились матовым оттенком. Крючкообразный нос был под стать огромным круглым глазам, выпученным не то от боли, не то — от страха. Такие же «горящие» глаза стреляли электрическими импульсами с третьей маски. Видимо, чтобы не сразить всех наповал, глазницы были чуть прикрыты длинными растрепанными волосами, похожими на застарелую мочалку. Рот этого чудища был набит желтыми, видимо, гнилыми, зубами. А под маской висели две огромные женские груди. Как два безжизненных мешка, они синхронно двигались по занавесу вслед за «мочалкой».

Но самой удивительной была маска с зеленым, вытянутым до устрашающих размеров, птичьим клювом, из которого торчал узкий змеиный язычок. Из-под ярко-зеленого птичьего оперения смотрели на Катю… совершенно «человеческие» глаза-молнии.

Маски медленно проплыли перед занавесом, демонстрируя себя во всей красе, а потом уступили место своим теням, но с очертаниями всего туловища. Тени монстров, как заведенные, размахивали руками и дрыгали ногами, набрасывались друг на друга, пытаясь уложить соперника в потасовке. Никто из них не хотел сдаваться. Но вот, наконец, тень первой маски, той, что с золотыми крыльями, вонзила свой кинжал в одну из грудей «мочалки». Тень демоницы, слабея от полученной раны, схватилась за рукоятку кинжала и качнулась в сторону.

А музыка не смолкала… Напротив, она стала еще громче и тревожнее. И эта тревога, как червь, буравила Катин мозг.

Человек-птица взмахнула крыльями и начала подниматься над другими масками, заслоняя их своим ярким оперением. Потом она повернула голову к Кате и перехватила ее изумленный взгляд. Маска смотрела ей прямо в глаза, и от этого пронзительного взгляда сковывало ужасом, словно ледяным панцирем, девичье сердце.

— А вы летите еще дальше? — спросила маска голосом интеллигентного старичка. — Или выходите в Амстердаме?

— А я тоже… лечу? — успела спросить Катя и открыла глаза.

Услужливый старичок внимательно смотрел на нее:

— Ну-ну… А самолет уже приземляется в Амстердаме…

— Надо же… Совсем вырубилась… — прошептала девушка, ошарашенная увиденным зрелищем — целым представлением. И, сделав паузу, словно раздумывая, все ли из сказанного ею слышал ее сосед, добавила:

— Извините, так устала на работе…

Старичок молча кивнул, а потом перевел разговор в другое русло:

— А мы и не познакомились. Герман Арнольдович, коллекционер…

Он порылся в нагрудном кармашке и достал визитку с красивым замысловатым вензелем.

— Катя. Художник-модельер…

— Неужели? Старичок отчего-то засуетился, проявляя интерес к своей соседке.

Самолет уже снижался, и пора было заканчивать разговор.

— Там номер телефона, если что — позвоните, — успел сказать Герман Арнольдович.

«Да уж, — подумала Катя, — с какой это стати…»

На душе было неспокойно — надо же, она не увидела амстердамские огни! А так мечтала…

В аэропорту Схипхол девушка присела на краешек кресла недалеко от выхода в город. Как хорошо лететь без багажа! Как хорошо не чувствовать себя привязанным, как собачонка, к своим баулам! Включила телефон и набрала амстердамский номер:

— Паула, ты где?

— Буду через пять минут, — ответила бархатным голосом ее подруга.

Пять минут — это пятнадцать, не меньше. И Катя достала из накладного кармана сумки глянцевый журнал, тот самый, с ее фотографией, правда, не на обложке — ну не модель же она, чтобы выпячивать грудь на «лице» номера. Но вот где-то внутри, почти в середине, есть тоже совсем неплохое ее фото под интервью «Дизайн одежды: сочетание несочетаемого». Журнал выпал из рук и заскользил по гладкой плитке в сторону огромного цветочного горшка, в котором красовались яркие сиреневые цветы, похожие на анютины глазки.