Delicate - Очень простые мы

Осветила небосвод.

Но мы ей уже не верим,

Нам она ничего не несет.

Мы мечтали о заре,

О волшебных садах.

Но это все пришло к тебе

Лишь в прозрачных снах.

Мы искали место где

Нету у человека дел.

Это счастье на земле

Никто никогда не имел.

Он теперь просто память о глупых заблуждениях. Всему свое время, тогда, когда во мне впервые открылся свет, он был нужен, он соответствовал моему сознанию-моменту, помогал открывать еще…

Тогда эта песня звучала как гимн против тьмы, против нежелания людей открывать себя настоящему, а теперь она просто – прошлое. Просто напоминание о преходящести бытия…Просто запись. Только запись. Голос смолк, и я остался один на один с равнодушным миром без рвущего сердце нежно-мяукающего голоса. Писать свое бесконечное кино одному? Стало страшно!

Верно, в его песнях много смыслов, они многомерны и каждый раз в них открывается что-то еще. Но - неужели придется искать новых песен, соответствующих моменту жизни. Да и надо ли их? Решимся? Кассетный мальчик, кассетный мальчик, Грустно! А еще и больно! Как тяжко и хочется кричать!!!

Внутренний ребенок – он так раним, и его так легко потерять, в побеге за смыслом, который здесь. Ведь когда ты один, ты острее осознаешь чудовищную мысль, что единственный кто тебя понимает это ОН – далекий кумир и ветер за окном. А они оба рядом и так далеко одновременно, нельзя потрогать, и на самом деле в глубине души ты понимаешь, как обманываешь себя сентиментальностью. Что надо жить как все и не заморачиваться, но ты не можешь жить как все и терзаешь себя.

Выключил. Тишина. Только кулер жужжит, и клавиатура трещит под пальцами. Так на чем я остановился?

В этот день волна взаимных ощущений взмывает вверх, и темное покрывало чуть соскальзывает с бриллианта наших душ. Мы купили диск с фильмом, который так давно хотели посмотреть. «Амели»…

День стремительно пролетает, как брошенная в убыстренную перемотку магнито-лента , и вот вечер обнимает нас теплым дыханием начинающейся осени. Идем по бульвару, пиная ногами разноцветные пряные листья, вдыхаем острые запахи увядания, улыбаемся, разделенные на вселенные образов, а в моей новой черной сумке лежит, на дне, заветный диск с улыбкой Одри! Он ждет своего часа, храня лето и поцелуи. Мы смотрим друг на друга и не смотрим, мысли наши витают отдельно от реальности. Где мы? И теплота осеннего солнца тоже не замечается нами. И люди скользят мимо, машинально отклоняясь от нас.

«Сегодня Мирра с Вадимом не придут. Опять поссорились. И как она его терпит»? Рассеянно теребит футболку Оля. «Да, да, а ну их, побудем немного вдвоем». Рассеянно отвечаю я и делаю глоток из бутылки со Спрайтом в моей руке. Под”ходимк серой громаде дома, как всегда набив едой сумку в соседнем супермаркете и готовим ужин, стараясь преодолеть желание ума раствориться в каком-то абстрактном равнодушном покое.

Концентрируемся, осознаем все, что мы делаем. Иногда получается, иногда нет. Так невероятно сложно очнуться от анабиоза вечного сна. И вот это приносит первые плоды, сознание сужается, и я испытываю спокойную радость от мелькания ее рук рядом, готовящих салат. Улыбаемся. И садимся перед компьютером. Срыываем-м-мпластик обертки, в которой задыхается золотое солнце диска. Освободили. Ярко и смешно сверкает он в свете электро-лампы. Гасим ее! Шорох CD. Диск внутри. А Фильмна экране. Первые кадры почти не задевают наше напряженное, от постоянных попыток концентрации, сознание, но вот что-то происходит. По воздуху пробегает какая-то игривая искра, и напряжение спадает, шумит клен за окном. Мы целуемся и смотрим дальше.

«Знаешь, я всегда смотрю этот фильм, когда мне плохо, и он всегда помогает»! «Правда»? «Да, каждый раз открываешь в нем что-то новое, надо смотреть очень внимательно. Замечать все мелочи. Они важны, не забывай это. Может после первого просмотра не получится, но потом ты заметишь их в фильме». Смотрим на мелочи. Пропускаем сквозь себя, а в душе играет музыка фильма, истинно французская музыка. Такая романтичная. Простая и Сложная. Добрая и Злая. Покрывало, которым мы укрылись, сползает с нас, но мы не замечаем, понемногу начиная видеть смысл кино. Люди шагают внутри кадров, что-то делают и действуют, и мы шагаем вместе с ними, открывая себя. Слепой старик в фильме, с проигрывателем виниловых дисков на трясущихся руках. Он как мир, так же слеп и вращается вокруг себя, в своем выдуманном действии, не замечая настоящего.