Юрий Симоненко - Работа над ошибками

— Что ж… Что-то мне подсказывает, что уже и не будет…

— Мы делаем все, что в наших силах, Ваше высокопреосвященство…

— Знаю-знаю, Кхаромах…

Генерал-архипатрит встал с кресла и расправил складки на своих алых праздничных ризах, давая понять стоявшему перед ним майору-архидраку, что прием закончен.

— Ваше высокопреосвященство…

— Да, Кхаромах? Что-то еще?

— Вчера первоархипатрита Шедарегана видели вместе с одним священником, заклинателем… подозрительно похожим на Керуба…

— Вот как…

— Это еще не все, Ваше высокопреосвященство…

— Что еще?

— Их видели в патриаршем дворце… Похоже, что их обоих принимал… — Кхаромах замолчал, подавив в себе невольное желание начать озираться по сторонам.

— Их принимал патриарх?

— Да… Ваше высокопреосвященство…

— Хм… Ты понимаешь, что об этом тебе лучше помалкивать?

— Да… Ваше высокопреосвященство, понимаю…

— Вот и хорошо… Проследи чтобы свидетели тоже держали языки за клыками… Похоже, нам следует внимательнее присмотреться к Его Святости…

Кхаромах испугано взглянул на генерал-архипатрита.

— Успокойся. Это так… на всякий случай… — потер ладони Абримелех. — Полагаю, — добавил он, направляясь к лестнице, — в главном мы уже убедились: Шагар-Кхарад это змеиное гнездо, как и само Серое Братство…

Абримелех принимал отчет Кхаромаха в святая святых Красного Братства — в «Красной крепости», месте, в котором была сосредоточена верховная власть организации, внушавшей страх всем, включая благородных, богатых, чиновников не имевших сана и священников других Братств, на протяжении двух с лишним тысячелетий. Крепость стояла у подножья холма, вершину которого венчал патриарший дворцовый комплекс. Кабинет генерал-архипатрита был расположен внутри цилиндрообразного четырехэтажного здания стоявшего в центре восьмиугольной крепости и занимал весь верхний этаж. В центре посреди кабинета вниз уходила винтовая лестница, ведшая на третий этаж, где находилась приемная и сидел секретарь — женоподобный юноша, круг обязанностей которого был несколько шире, чем то могли бы предположить люди мало знакомые с предпочтениями первосвященника. Впрочем, таких людей в Красную крепость не пускали, а все остальные были в курсе.

— Абсолютно с вами согласен, Ваше Высокопреосвященство, — сказал Кхаромах.

— Еще бы, ты не был со мной согласен… — добродушно показал клыки Абримелех, вызвав улыбкой легкий испуг у семенившего рядом майора.

Спустившись вместе с Кхаромахом по винтовой лестнице в приемную, первосвященник отпустил того в одну из располагавшихся в приемной дверей, а сам вошел в лифт, предварительно шлепнув по заднице подошедшего слишком близко за подписью на каком-то документе секретаря. Внизу, у входа в здание главу красных братьев уже ожидал флайер.

Патриарх явился в зал Совета Святых первым. Он в молчании сидел на обычном месте и смотрел на исписанные священными письменами золотые врата, через которые в зал по одному входили смущенные иерархи.

Две с половиной тысячи лет назад, когда император и патриарх Азргон построил этот дворец, и приказал установить в этом зале золотые врата. Специально в назидание всем тем, кто в будущем должен был взирать на врата со стоявшего против них престола, на вратах были написаны «Святые догмы» — цитаты из «Книги всего сущего». Полвека Эвааль смотрел на эти врата, читал эти глубоко ему противные догмы. Заставлял себя их перечитывать снова и снова как наказание. Чтобы запомнить и никогда не забывать. Чтобы научиться тому, чему его не смог научить его мир — научиться ненависти. Ненависть. Вот то чувство, которое должен испытывать человек к этой религии, чтобы оставаться человеком — то светлое чувство, что испытывали к Церкви «проклятые», те, кого священникам так и не удалось одурачить, превратить, если уж не в садистов и мазохистов, то в жалких трусов. И Эвааль научился. Он возненавидел все то, что влекло этот мир в бездну безумства, во тьму обскурантизма, к неизбежному упадку.

Заседание Собора Святых в тот день было коротким: всем иерархам нужно было приготовиться к торжественному богослужению Дня Великого Очищения.

День Великого Очищения праздновался дважды в году — в середине зимы и в середине лета. Зимнее Очищение принято было считать более великим нежели летнее по той причине, что при совершении зимнего обряда на совершаемое священнодействие смотрели сразу два Истинных Ангела — таковыми агарянская религия почитала Аркаб и Нуброк. Летом Дней Великого Очищения было два — День Аркаба и День Нуброка, дабы каждый из Истинных Ангелов мог засвидетельствовать перед Всевышним Очищение народа Агара от греховной скверны. Зимой же Великое Очищение совершалось один раз и имело при этом как бы двойную силу.