Catherine de Froid - Быть Вселенной в голове у каждого

А, ну точно, она как раз ушла из школы, поэтому я и сидел с депрессией, вспомнил Андрей. Что бы ей ответить такое? Первый раз ушел он году в одиннадцатом, значит, сейчас ему должно быть двадцать.

— Хорошо, поступил в какое–то крутое место. — Откуда пятикласснику знать названия типа «Бауманка»? И не соврал, получается. — Сейчас в каком–то эксперимента участвует, не особо выходит общаться.

— А ты откуда его знаешь? — запоздало спросила бывшая (а может быть, она и здесь преподает?) учительница информатики.

— Дальний родственник, еще математикой со мной много занимался. — Вывернулся, называется: Андрею–младшему приходилось объяснять математику, информатику, да еще и отвечать за него половину. Ну–ну, не дуйся, это я любя.

— Раз так, грех тебя не перевести! — Анна Константиновна совершенно неправильно поняла цель всего этого разговора об Андрее, но без знания ситуации это и не было возможно. — Ждите тестов.

«Грубая лесть бывает полезна?» — шепнула Марина Славе на ухо.

«Просто сильно соскучился!» — ответил Слава.

— Ладно, мы тогда пойдем… — замялся Артем.

— Спасибо вам огромное! — сказала Марина, прикрывая дверь.

— Хорошо, что вещественные доказательства не понадобились! — сказал Слава, оказавшись за дверью.

— Вот только не надо самокритики! — попросил Артем. — Мне, если честно, даже немножко жаль. Такое можно читать не только в нашем возрасте.

«Ну да, мы ведь постарше тебя будем…» — пронеслось в голове Славы.

«Заткнись, Андрей! Ты здесь самый многоопытный, пора бы уже вырасти из возраста, когда кичишься своей взрослостью!» — пронеслось там же в обратном направлении.

«Молчу, молчу!».

— Сколько там времени, Артем?

— Пятнадцать минут от урока прошло. Провожу–ка я вас в класс, чтобы не было косых учительских взглядов, — предложил Артем. — Не вздумайте отказываться, я не хочу на Очень Большую…

— Вы до сих пор так ее зовете? — удивилась Марина.

— А ты думала, мы ее полюбили?

— Кстати, почему мы говорим «ее»? Предмет — «он», основы — «они»… — невинно спросил Слава.

— Потому что «Ж»! — в голос сказали Артем и Марина.

— Здравствуйте, Нина Васильевна! — поздоровался Артем. — Позвольте представить вам двух будущих победителей всех возможных олимпиад, вы ведь еще не знакомы?

— Пусть будущие победители садятся и погружаются в учебный процесс, потому что до того, чтобы прогуливать половину уроков из–за олимпиад, им еще далеко.

«Ближе, чем вы думаете!» — думалось всем троим, но каждый из них боялся сглазить и молчал.

— Вячеслав и Марина, не так ли? — уточнила учительница, когда Артем удалился.

— Именно. Мы успели пропустить что–то важное?

— Нет, я как раз собиралась приступить к объяснению первой темы.

— А можно что–нибудь порешать… посложнее? — попросил Слава, глянув в учебник. Не берусь утверждать, но там красовалось что–то не сложнее темы «Обыкновенные дроби».

На него уставилось полкласса. Уклон уклоном, но такие отборные ботаники, как наши два героя, встречаются редко.

— Это еще легкая тема, — ответила учительница, приняв Славину реплику за сарказм.

— Мы тоже так думаем, — ответила Марина. — Более того, даже очень легкая. И пожалуйста, не ставьте ненужных кавычек, их здесь нет. Извините, — добавила она, поняв, что опять, как в старой жизни, «загнула».

— I have only one question… — пробило вдруг Славу. — Откуда Анна Константиновна меня помнит, когда меня «стирали» из мира уже два раза?

— Наверно, минус на минус дают плюс, — предположила Марина. — Или она просто не стала показывать, что не понимает, о ком ты говоришь.

— Я слишком хорошо изучил ее реакции, чтобы увериться в обратном, — ответил Андрей–старший. — Но ты права, законов мироздания постигать не стоит.

— Лучше сделаем вид, что упорно постигаем эти несчастные дроби. Надеюсь, недолго осталось.

На экзамены учителя, понятное дело, поскупились (кому охота перекраивать расписание, чтобы дать двум малолетним гениям написать полсотни тестов?). Анна Константиновна предложила двоице недельку поучиться в восьмом классе «в тестовом режиме», и, если все пойдет хорошо, потом уже браться за бюрократию. Может быть, она надеялась, что у детей блажь пройдет сама собой, но такое решение было идеальным. Оставалось взять у кого–нибудь из девятиклассников старые учебники, и дело в шляпе.

— Чёрт, в восьмом классе начинается черчение! — вспомнила Марина в первый день эксперимента (ибо так окрестила это действо директриса; ребята предпочитали выражение «эксперимент в эксперименте»).