Алексей Борисов - Через звезды – к терниям, или Есть ли смысл жизни на Марсе?

– Знаешь, в этом лагере вчера один тип покончил самоубийством, – произнес он низким, многозначительным голосом, которым обычно начинал свои проповеди-беседы, доставившие ему к славе писателя еще и ореол гуру. Кирилл имел неосторожность присесть на край стола, отчего все это фурнитурное сооружение затрещало и перекосилось.

– По пьяни? – светски легкомысленным тоном поинтересовался Иванцов. – Или скурился?

– Алкоголь, наркотики – это лишь следствие, а не причина.

– Все это философия! – Иванцов выключил приемник. – Какая у них может быть причина кончать с собой?

– Безысходность – разве этого мало? Им нечем заняться!

– А зачем им работа? Ведь наше мудрое государство выплачивает им вполне приличное пособие по безработице! Живи и радуйся! Мечта моей нищей молодости!

– Не о деньгах речь, – голос Боброва степенно перекатывался на низких тонах.– Человечество – не скотный двор, где все сводится к жрачке, выпивке и сексу. Суть человека такова, что он должен творить, бороться, созидать, ощущать себя полезным. Ему нужна великая цель, смысл жизни!

– Да брось ты! – лениво отмахнулся «Королёв XXI века». – Все эти сказки про смысл жизни и его поиски придумали вы, гуманитарии, чтобы не пахать на заводе. Смысл жизни – это Грааль эпохи платного психоанализа. На самом деле его нет и быть не может.

– Не, врё-ёшь! – чем ироничнее становился Иванцов, тем с большей готовностью, совсем как в былые времена диспутов о судьбах человечества, плюрализме, либерализме и авторитаризме входил в раж его напарник. – Конечно, в чем-то ты и прав. Как таковой смысл жизни может быть нам и не доступен. Но это – нам! Для среднего же, обычного, заурядного человека во все времена общественное благо, идея выживания и процветания социума вполне подменяла собой смысл жизни. И благодаря этому бесхитростному ухищрению человечество жило, развивалось, заключало в своей груди великую веру, позволявшую ему двигаться вперед, по пути прогресса!

Общество говорило: работай, и ты будешь мне нужен. Ты живешь, и существование твое имеет смысл, потому что ты – частица меня, я не могу без таких, как ты, ты – клетка, полезная, работящая клетка, расходуемая по пути моего движения вперед, к звездам.

А сейчас? Звезды достигнуты, общество все настойчивее говорит человеку: «Ты мне не нужен! Можешь проваливать куда угодно, делать что угодно, вот тебе деньги, вот твое вонючие пособие, и больше ты для меня не существуешь!»

И жизнь человека лишается того миража, который он всегда считал смыслом своей жизни. Каковы были мысли в последние минуты этого самого суицидера? Что его могло удерживать? Ничто!

Жена его может получать пособие по безработице и без него. К тому же её жизнь лишена смысла точно также и по тем же самым причинам, что и его. Тем более, им нет смысла плодить и растить несчастных, чтобы они точно также влачились по жизни, как и они. Жизнь таких людей – сплошная бессмыслица, и самое страшное происходит, когда они сами осознают это. И не лучше ли избрать сильную и кратковременную боль, чем терпеть гнетущую и нескончаемую тоску ненужности, беспросветности, неприкаянности, бесцельности собственного существования? Страшно даже подумать: десятилетия жизни без всякого смысла – десятилетия!

Великий гуру опрокинул в себя еще один бокал виски и продолжал, испепеляющим взором глядя на знатного космоинженера.

– Человек уже более не может найти приложение своим силам в материальной жизни, в производстве, как это было в течение предшествующих тысячелетий для абсолютного большинства представителей класса прямоходящих. Он более не нужен глобальной экономике, которая рождает товары и услуги как бы сама по себе, без нашего участия. Ты заметил, Арчи, сколько развелось в последнее время дрянных музыкантов, художников, писателей? Это те несчастные, которые, не найдя приложения своим силам в реальном мире, пытаются найти себе место в духовной жизни. Из ста тысяч таких один становится гением, десять – мастерами, прочие же обречены на прозябание, деградацию, познание горечи самого страшного разочарования – разочарования в самом себе. Три четверти из них покончит самоубийством, потому что им слишком трудно будет дожить до естественной смерти, и почти все они превратятся в моральных уродов!

– Ну, это ты погорячился! – предостерегающе поднял палец Иванцов. Но оппонент уже окончательно вошел в раж:

– Но далеко не все могут стать даже скверными художниками и поэтами! И они обречены на абсолютно бессмысленное существование. Вот, смотри на них! – Бобров повел обличительным жестом в сторону лагеря безработных. – Смотри, как кишмя кишит человеческий муравейник, который безжалостно попирает пята нашего общества! Миллионы и миллионы полных сил и энергии людей ведут бессмысленное, бездеятельное существование. Не самое страшное ли это извращение?