Array Коллектив авторов - Под маской альтер-эго (сборник)

Кстати, о Брюсе Виллисе. Интересно, как там, за океаном? Так же весело и непринужденно, как у нас, или они всё-таки вывернулись? В последних выпусках новостей, шесть месяцев назад, болтали всякое, но успокаивающего не говорили в принципе. Число заболевших там было не меньше, чем здесь, и прогрессии были схожи. Иначе бы наши непременно решили, что это агрессия, и зафутболили бы в белый свет термоядерные подарочки. А вот как обстоит дело на изолированных территориях? На каких-нибудь островах? В тундре где-нибудь, где плотность населения – один зулус на тысячу квадратных километров?

Насколько я смог разглядеть в зеркальцах заднего вида, погони не было. И правильно, что за мной гоняться? Вдруг у меня пулемёт в багажнике? Лучше дождаться кого-нибудь другого, попроще.

Хотя это вряд ли. Не в том смысле, что я прост, как три рубля, а в том, что простых уже либо съели, либо они, растопырив руки, пугают днями и ночами тех, кто посложней. Меня, например.

В такие минуты очень приятно осознавать, что ты не один.

– Ви-и-итя…

– А?

– Ви-и-итя…

– Чего тебе?

– Ви-и-итя, дай мне пи-и-ити…

Олег лежит на диване, уставившись в потолок. Олегу нехорошо. У Олега похмелье.

– Сходи и возьми.

– Ну Ви-и-итя…

Эта скотина совершенно не умеет пить. Одно радует – пьёт редко. Зато очень метко.

– Отстань.

Виктор набивает магазины «калаша». Набив один, откладывает его в сторонку, берёт другой. Рассовывает магазины в подсумки.

Их теперь двое, и это плохо. Лёшку жаль до слез, но что теперь делать? Этот дятел в «дефендере» оказался слишком сметливым и проворным, кто же знал… Третий обязательно нужен. Вдвоём – никак, вдвоём рушится построение, вдвоём трудно волочь хозяйство, да вот беда – где его взять, третьего-то?

– Виктуар, у тебя есть отвар?.. Витенька, дай попитеньки…

– Ты повторяешься, – с отвращением говорит Виктор.

Он откладывает в сторону упаковку патронов, поднимается и идёт в подвал. В подвале темно, электричества нет, приходится разжигать фонарь. В подвале клетка, в клетке подыхает зомби. Возле клетки – панцирная кровать. На кровати, связанный ремнями, подыхает Лёшка. У Лёшки сломаны рука и шейка бедра и, похоже, повреждён позвоночник, так что польза теперь от него может быть только одна – гастрономическая.

Но ещё не скоро.

Виктор берёт банку концентрированного молока, уверенно пробивает две дырочки в крышке. Сдергивает со рта Лёшки ленту скотча. Подносит банку к губам. Лёха жадно пьет. Когда банка пустеет, Виктор ловко залепляет рот Лёшки всё тем же скотчем.

Со скотчем это он здорово придумал. Виктор боялся, что, если Лёшка начнёт его упрашивать, он не выдержит. Нужно помнить, иначе свихнёшься: Лёшки нет, Лёху убил тот хмырь на «дефендере». А это так… Мясо.

Ходит Лёшка под себя – что, прикажете утку за ним выносить? – и в подвале вонища.

Впрочем, воняет здесь давно.

Напоив Лешку, Виктор ещё раз проверяет его ремни. Отставляет в сторону керосинку, достает из кармана светодиодный фонарик. Пальцами раздвигает Лёшке веки, осматривает склеры. Потом пальпирует лимфатические узлы. Конечно, ещё очень рано, но тут нужно успеть поймать момент. Иначе будет слишком поздно, и придётся всё начинать сначала.

Потом Виктор проверяет клетку с зомби. Чудовище уже почти не реагирует на человека, сидит в углу и вяло подёргивает лапкой. По всей видимости, скоро придётся добывать нового. Зомби подыхает не от голода – чёрт его знает, от чего подыхает. Может быть, от отсутствия света, может быть, от вонищи. Жалко, поимка зомби – то ещё приключение, и теперь вдвоём с Олегом им будет очень и очень тяжело. Эх, Лёха, Лёха…

Виктор вылезает из подвала и тушит фонарь. Долго моет руки, грохочет умывальником, потом идёт на кухню.

Генератор питает только холодильник. Так расходуется меньше всего горючки, и это разумно. Виктор достаёт из холодильника банку с чёрной жидкостью, наливает кровь в пластмассовый стакашек и с отвращением выпивает.

Это лекарство, напоминает он себе. Это всего лишь лекарство.

Сто граммов лекарства перорально. И так каждый день. Триста граммов крови в день, если считать на троих. На двоих, соответственно, меньше, но легче от этого становится ненамного.

Крови инфицированного, но ещё не заболевшего человека.

Каковым скоро станет Лёха.

«Не Лёха, Лёха уже умер», – ещё раз поправляет себя Виктор.

Теоретически, можно было есть и мясо. Но одно дело – сто граммов чёрной жидкости, совсем другое – человечинка. По крайней мере, Виктору так казалось. Бр-р-р, подумать противно. В своё время он разработал для себя целую философию и донёс ее, практически не расплескав, своим друзьям.